ожидал.
Однако правда приобретала все более широкую известность. Себастьян был настолько дискредитирован, что на его месте я бы провалился от стыда сквозь землю. Вместе с ним погорели многие его клиенты, лопнули, как воздушные шары, пронзенные иглой. Пришло время переоценки ценностей, гении были так же быстро развенчаны, как и взлетели на олимп.
Насколько пали в цене акции Хэмбла, я не знал. Да и никто бы этого не сказал наверняка, все выяснится уже после того, как станут известны результаты выборов. А это произойдет спустя значительное время после того, как закроются избирательные участки.
Когда я принимался об этом думать, у меня начиналась нервная дрожь. Теперь против меня можно было выдвинуть множество обвинений, дальше будет еще больше. И если только Хэмбла выберут Президентом, моя песенка будет спета.
Я громко застонал.
Что если он уже избран?
От одного лишь предположения у меня начался не то бред, не то сон наяву, ночной кошмар в состоянии бодрствования. В какой-то розовой дымке мне представлялось то, что произойдет, как если бы это уже случилось.
Видения исчезли, розовый туман пропал, но я продолжал громко стонать. Единственное, что я мог сделать, это сидеть в своей камере, думать, потеть и дрожать от страха.
Поэтому я сидел.
Думал.
Потел.
И дрожал.
Был уже поздний вечер, когда Сэмсон и Роулинс снова пришли, Сэм улыбался. Он положил свою руку мне на плечо и сказал:
— Ну, Себастьян раскололся. Раскололся, как только услышал. Короче, важно то, что он сознался в том, что убил Чарли Вайта.
— Не может быть!
— Сознался. Вайт намеревался открыть секрет, он был сыт по горло тем, что все лавры доставались Бойлу, того боготворили, окружали вниманием, им восхищались, гордились, хотя в действительности пел-то Чарли. Ты же понимаешь.
— Все понимаю.
— Покончив с Вайтом, Себастьян поручил Рэйсу заняться остальным, что потребуется по ходу дела.
— Например, мною?
— Совершенно верно… Вайт не знал, что этот чокнутый доктор и Себастьян из одной своры, между ними не могло быть тайн. Вайт был сам не свой, зависть и запоздалое возмущение не давали ему покоя. Сначала он решил, что заболел каким-то психическим расстройством, ну и отправился к Витерсу вполне серьезно за помощью, но его затошнило от пустой болтовни…
— Вполне понятно. Я имел «счастье» познакомиться с бредовыми идеями этого великого Дуерфа.
— Самое же важное, что он решительно все выложил Витерсу. «Это его голос, он должен получить то, что ему причитается по праву», ну и так далее. Витерс, естественно, передал это Себастьяну, ну а тот навестил Чарли в тот четверг вечером.
Чарли послал его ко всем чертям. Считал, что Себастьян не позволит себе убить его, потому что он был голосом Джонни Троя. Пригрозил, что выступит с разоблачением по радио и телевидению. Расчеты не оправдались. Себастьян сбросил его с балкона.
— У меня было предчувствие, что дело обстояло именно так. У того в руках были птицы покрупнее Джонни Троя и куда более грандиозные планы. Но у меня не было никаких доказательств.
— Ну что ж, теперь доказательства получены. К сожалению, мы ничего не можем сделать с Витерсом. Он не совершил никакого преступления…
— Так уж и не совершил?
— Нам не за что привлечь его к ответственности. Конечно, то, что он сообщил Себастьяну о намерениях Чарли, было разглашением профессиональной тайны, нарушением врачебной этики, но за это в тюрьму не посадишь.
— Ничего, если у меня все утрясется, я не позабуду о нем. Он натравил на меня убийц, он погубил Чарли Вайта и Джонни Троя, да и его выступление по телевидению, когда он так красноречиво обманывал слушателей, обвиняя меня бог знает в чем, едва ли понравится его почитателям. Люди не прощают, когда их надувают.
— Что верно, то верно… Ох, еще один момент. Мы нашли чек, о котором ты упоминаешь, в кармане брюк Кончака. На чеке Рэйс написал, чтобы он в твоей квартире установил микрофоны.
— Я сразу понял, что он одет в тот же черный костюм.
— Записка без подписи, но на чеке напечатано имя и адрес Рэйса.
Сэм вытащил спичку и зажег свою сигару. Как всегда, я поразился, что можно мириться с таким зловонием.
Но все-таки выразил свое возмущение.
— Ну, не безобразие ли это? Ладно, у себя в кабинете ты можешь открыть окно, а я встать и уйти. Но ты же прекрасно знаешь, что отсюда я не могу уйти.
Он хитровато посмотрел на меня:
— Забыл тебе сказать. Тебя отпустили.
— Отпустили?
— Конечно, у нас к тебе еще много вопросов, так что приходи завтра. Разрушен кусок стены в здании Себастьяна, но так как на следующей неделе его все равно будут сносить, это обвинение отпадает. Ты погубил творение Делтона «Жизнь и Смерть».
Я громко свистнул.
— Иск на двадцать пять тысяч долларов? Замечательно.
— Это Себастьян нам тоже все объяснил. Никто никаких денег ему не платил. Просто он раззвонил повсюду об этом, чтобы создать Делтону имя.
— Почему-то это меня не удивляет. Друзья мои, жить мне еще долго!
Сэм посмотрел на Роулинса, а тот на Сэма, они одновременно кивнули головами. Потом Сэм сказал мне:
— Одна из причин, по которой Себастьян поместил в простенке это уродство, скрыть за ним стенной сейф. Ты пробил при своем «вторжении» его тайник. В нем материалы на Хэмбла, Рэйса, Капера, Витерса и так далее. Себастьян их всех держал в руках. Кое-что зашифровано, но мы уже работаем над этим. И тебе не стоит ругать Делтона, его «шедевр» спас тебе жизнь. Когда для тайника делали выемку в стене, естественно, убрали часть кирпичной кладки и металлический каркас.
— Теперь я понимаю, почему Делтон назвал свое творение «Жизнь и Смерть», — рассмеялся я.
— Кстати, какой бес в тебя вселился… Ладно, ладно, не буду. Меня это не касается.
Я сказал со вздохом:
— Должны быть и другие претензии. По всей вероятности мне придется уплатить за поломки на площадке для гольфа. Игроки по моей милости спутали свои пари… Да и этот старый бродяга угробил свой аэроплан.
— Ничего такого, за что мы должны задерживать тебя дольше в камере. Мы хотим видеть тебя только завтра утром, я же сказал тебе, что тебя отпустили.
— У человека, отдавшего такое распоряжение, должны быть большие полномочия.
— На то он и Президент…
— Прези… Ты имеешь в виду ста…
— Я имею в виду вновь избранного Президента.
У меня голос невольно дрогнул, когда я спросил:
— Хэ… Хэмбла?
— Эмерсона, — подмигнул Сэм.
