задержать гражданина, если рядом не оказывается семерых свидетелей, готовых поклясться, что он совершил массовое убийство.
Я кивнул.
— Машина действительно принадлежит Маккифферу, — сухо продолжал Сэм. — Синий «линкольн» с номером FZ-440. Хочешь знать, что сказал Ладди полицейским?
— Горю нетерпением.
— Что он вышел на прогулку. Прибавил, видишь ли, несколько фунтов весу — у него и правда их предостаточно — и теперь вот совершал моцион.
— Не могу представить, чтобы он мог выговорить такое слово.
— Он и не смог. Назвал его «масон». Так вот, значит, он прогуливался и увидел машину, похожую на машину его старого друга Маккиффера. Он заглянул внутрь просто из любопытства. Так и оказалось. Это была машина Маккиффера. Он забеспокоился. Почему вдруг машина Мака оказалась в таком странном месте да еще без Мака?
— Хороший вопрос. Пока он прибудет сюда, у него, держу пари, наберется еще немало таких же.
— Это произойдет с минуты на минуту. Нам тоже надо заготовить несколько хороших вопросов. А почему ты был так уверен, что в машине сидит Ладди или Ладди и Маккиффер — то ли избитый, то ли уже мертвый?
— Нетрудно было догадаться, Сэм. Когда Маккиффер звонил мне, он сказал, что его преследуют Ладди и Рыкун. Он даже думал, что они приделали к его машине какое-нибудь взрывное устройство.
— Мы проверили. «Линкольн» пригнали сюда. Эксперты исследовали отпечатки пальцев, следы крови. Под кузовом обнаружили небольшой передатчик. Но приемника не нашли. И в машине Макги его тоже не было.
— Ладди, конечно, его выбросил. Как выбросил и Маккиффера. Во всяком случае, когда Рыкун обнаружил себя в лесу…
Телефон Сэма зазвонил. Он ответил. Потом положил трубку, потер пальцами глаза.
— Закончим позже, — сказал он. — Кларенс Ладлоу нас ждет. Сейчас он в комнате для допросов с Роулинзом и Ллойдом. Адвокат его скоро приедет, если уже не приехал. — Прикрыв рот рукой, Сэм широко зевнул и поднял на меня карие глаза. — Ты вычислил машину и Ладлоу. И в отношении Маккиффера оказался прав. Есть какие-нибудь хитрые вопросы к Кларенсу?
— Найдется парочка.
— Отлично. Раз уж ты был свидетелем всего, что произошло, может, я и позволю тебе задать их Ладлоу. Во всяком случае, можешь поприсутствовать на этом спектакле.
Роулинз был одним из лучших следователей в отделе и блестяще проводил допросы. Однако при нашем появлении он бросил на Сэма такой взгляд, что мне стало ясно: ничего, кроме жалоб, он от Ладди не услышал.
Я прислонился к стене. Ладди сидел перед длинным столом, непринужденно развалившись на стуле. Роулинз стоял напротив него, а Ллойд сидел слева. Тут же к допросу подключился Сэмсон:
— Мистер Ладлоу, вы ознакомлены со своими правами, в том числе с правом посоветоваться со своим адвокатом и…
— Да-да, капитан. Мне уже два раза об этом напоминали. Так что я в курсе. Могу не отвечать на вопросы и все такое. Но честный гражданин должен помогать следствию. Так что я к вашим услугам.
Ничего нового для себя я не услышал. Поэтому просто стоял и наблюдал за Ладди. Как я уже говорил, это был тупой и ленивый громила. До гения ему было так же далеко, как обыкновенному булыжнику. Но он был не лишен природной хитрости, особого рода интуиции преступника, которая не давала ему запутаться в лабиринте лжи и противоречивых утверждений.
К тому же при необходимости он пускал в ход присущее ему своеобразное топорное обаяние. Но в душе его клокотала злоба, а в жилах текло столько яду, что, укуси он здоровенного буйвола, тот рухнул бы как подкошенный. Из его зловещего нутра исходило нечто, что внешне проявлялось как грубоватый шарм, придурковатый юмор и вкупе с нарочитой непринужденностью и бьющей через край веселостью делало его почти приятным.
Ладди в эту минуту смеялся, хлопая по столу рукой. Сэмсон еще раз сделал попытку доказать, что Маккиффера из его собственной машины выбросил он. И хотелось бы знать, был ли Маккиффер жив или мертв, когда упал на дорогу. Сэм, конечно, сформулировал это мягче, но и этого было достаточно, чтобы Ладди завелся.
— Черт возьми! — загоготал он. — Жалко, что ты коп, а то мы бы с тобой сдружились. Ты, капитан, конечно, так не считаешь, а я, видит бог, считаю. Ну и знатное у тебя чувство юмора! Поискать еще такое! Дела-то, видно, серьезные, а то я бы сказал, что такой веселой ночи у меня сроду не было.
Не хочется повторяться, но чтобы в полной мере оценить поведение и высказывания Ладди, стоит еще раз напомнить, что все современные профессиональные и даже многие непрофессиональные бандиты уверены, что в девяти случаях из десяти им удастся избежать наказания, заморочив головы судьям. Это и дает им возможность вольно обходиться с законом.
Отсмеявшись, Ладди воскликнул:
— Господи, я так ржал, даже в поясницу вступило. Вы позволите мне встать и размяться?
Никто не возражал.
Ладди выпрямился. Он был высоченного роста, чуть ли не шести с половиной футов. Большую часть его веса составляли кости и мышцы, но и жира на нем было достаточно. Особенно в области живота и зада.
Он потянулся, крякнул, нагнулся вперед, назад, как бы разгружая позвоночник. Подвигал из стороны в сторону своим огромным задом и вдруг совершенно неожиданно хрипло запел: «Скажи, не правда ли, красотка… трам-там-там…»
Зрелище, учитывая всю его нелепость, было смехотворным. Вид этого огромного толстозадого животного, раскачивающего задницей, будто чудовищным маятником, заставил нас всех покатиться со смеху.
Даже Сэмсон позволил себе слегка улыбнуться. Он ткнул пальцем в мою сторону и спросил:
— Не желаешь ли потолковать со своим дружком, Шелл? Ты с ним… на короткой ноге, не то что мы.
Я пожал плечами. Сэму нечего терять. Да и остальным тоже. Он отошел в сторону, я встал на его место и взглянул на Кларенса Ладлоу. У него было открытое, почти комическое лицо. Большие квадратные зубы делали его похожим на лошадь, особенно когда он улыбался.
— Привет, братец! — сказал я, и он в ответ молча расплылся в улыбке, показывая лошадиные зубы. Вид у него был совершенно безобидный. — Поклянись, — продолжал я, — что будешь говорить правду, чистую правду и только правду!
Он начал было повторять за мной, но потом остановился и склонил набок голову.
— Да ладно! Обещаю. — Лицо его приняло выражение притворной торжественности. — Но я знаю свои права. И требую, чтобы ко мне относились как к обманщику.
Я рассмеялся:
— Не сомневаюсь, ничего другого и ждать не стоит. Послушай, Ладди, почему бы тебе во всем не признаться? Что тебе терять? Даже если дело дойдет до суда, разве мало судей, которые не способны обвинить преступника?
Ладди заржал и, стукнув кулаком по столу, затряс огромной башкой:
— Такие слова мне по душе! Ей-богу, Скотт. Ты мне всегда нравился, приятель. Ты просто об этом не знал.
— Ну да. Хочешь сказать, ты с Рыкуном не бросил жребий, кому меня шлепнуть? Ему пришлось взять это на себя, ведь ты не мог поднять руку на парня, который тебе так нравится.
В ответ лишь молчаливая улыбка.
— Ладди, я был там, учти. И знаю, что произошло. Ты сидел в машине с Маком, а Рыкун поджидал меня. А потом ты с Маккиффером уехал в его «линкольне».
— Выходит, ты знаешь больше меня. Мне ничего такого не известно.
— Тогда разреши просветить тебя. Ты и Рыкун настигли Мака, когда он звонил мне. Скрутили его и
