не сможет вас шантажировать. Ни той девушкой, ни кем-либо еще.
— Той… девушкой?
— Позвольте мне, мистер Чейм, рассказать вам одну историю. Из нее мог бы получиться отличный фильм. Героем будет человек, который, как мне известно, частенько оказывается во власти сильных эмоций, даже когда находится на больничной койке. В молодости он, наверное, был совсем необузданным и к тому же отъявленным мерзавцем. Какова смесь, а? Девять лет назад он убил девушку, скорее всего неумышленно. Просто дал ей слишком большую дозу кантаридина — вещества, увеличивающего сексуальное влечение. Девушка умерла. Как ни странно, она была проституткой, сутенером которой был известный бандит. Тот узнал о смерти девушки и, не обращаясь в полицию, сам провел расследование и держал полученные доказательства над головой нашего Героя, как дамоклов меч. Так что Герою приходилось платить и платить этому бандиту за молчание.
Тем временем Герой с помощью детективов собирал горы информации о разных людях — кинозвездах, работниках телевидения, известных личностях и мелкой сошке. Но — ничего о шантажисте. Однажды другой преступник предложил продать ему информацию о шантажирующем его бандите и тем самым положить конец вымогательству. Наш Герой воспрял духом и в свою очередь стал давить на вымогателя, установив таким образом своеобразное равновесие на поприще шантажа. Так продолжалось до тех пор, пока робкий скромный парень, работающий на Героя, не возомнил о себе слишком много, решив, что тоже может играть главные роли. Он воспользовался информацией, купленной его хозяином, и взял за горло некоего ковбоя. Тут-то и разыгрались страсти, ибо Уилфред Джефферсон Джелликоу, использовав информацию об Уоррене Барре, попытался его шантажировать.
Хотите — верьте, хотите — нет, но обычно несдержанный Чейм ни разу меня не перебил. Даже когда я замолчал, он заговорил не сразу.
— Я могу… все объяснить, мистер Скотт, — сказал он наконец.
— Боюсь, вам придется это сделать. Но сначала я хотел бы рассказать вам еще кое о чем.
Чейм изменил тактику.
— Мистер Скотт, — строго, почти грозно произнес он, — вы обманули мое доверие. Все-таки сунули нос в мою собственность, прочитали содержимое кейса…
— Послушайте, и вы еще смеете говорить об обманутом доверии! Я же предупреждал, что совершать преступление ради вас не буду. И еще я вам сказал: «Берегитесь, если что-то от меня утаили». А поскольку Вик Пайн или Эдди Лэш уже открыли кейс, то и я полистал эти скандальные страницы и документы.
— Но… моя рукопись у вас? Вся целиком?
— Да, но…
— Я требую, чтобы вы привезли ее мне немедленно. Сейчас же!
— Перестаньте требовать. Опять разволнуетесь. Осталось совсем немного вам досказать. И это вас очень заинтересует. Подождите, я сейчас вернусь. Не кладите трубку.
Он что-то яростно выкрикнул.
Я положил трубку, пошел в кухню и налил себе еще виски с содовой. Мне казалось, я заслужил право на удовольствие.
Снова растянувшись на диване, с бокалом в одной руке и трубкой в другой, я продолжил разговор:
— Я не нарушил обещаний, данных вам. А если и нарушил, то вы сами виноваты. Я предупреждал, чтобы вы не врали. — Я отпил глоток виски. — А вы продолжали врать, признайтесь!
Чейм опять выкрикнул что-то злобное, но я продолжал:
— В вашей рукописи и сопровождающих ее документах слишком многое свидетельствует о неблагоразумных и даже преступных действиях. И с моей стороны было бы непростительно пренебречь долгом честного гражданина и не поставить в известность правоохранительные органы…
— Боже мой!
— В данном случае — лос-анджелесскую полицию. Эксперты внимательно изучили вашу автобиографию и пересняли некоторые страницы. Они также просмотрели «фактические материалы», как вы их, кажется, назвали. Не все они будут использованы, но некоторые пойдут в дело. Многое попадет в досье полицейского управления, например, данные о связи известного романтического героя, прославившегося своими ролями в кино и на телевидении, с несколькими крупными и мелкими мафиози.
Нельзя сказать, что Чейм на этот раз не прервал меня. Но было бы преувеличением утверждать, что он прерывал меня. Несколько раз я услышал в трубке: «Гх», «Акх», «Ккх».
— С вами все в порядке? — спросил я. Он не ответил. — Мистер Чейм?
— Будьте прокляты, Скотт. Я вас уничтожу. Гореть вам в аду! Немедленно привезите рукопись, слышите?
— Слышу ли я? Да вас, черт возьми, главный врач слышит.
— Немедленно приезжайте в «Уэстон-Мейси»!
— Но сперва я должен обсудить с вами еще одну вещь. Речь идет о размере моего гонорара. Насколько я помню, вы сказали, что я могу рассчитывать на все, чем вы располагаете.
— Я и сдержу свое слово, будьте вы прокляты! Но в пределах разумного. Не пытайтесь меня ободрать.
— Ни в коем случае! Но если бы я получил в качестве оплаты своих трудов ваше жизнеописание и сжег бы его в искусственном камине моей уютной квартирки, я был бы полностью удовлетворен.
Разумеется, я бы этого не сделал. По крайней мере, без разрешения Гидеона Чейма.
В трубке послышался страшный шум, настоящая какофония звуков.
Я собирался сказать мистеру Чейму, что пошутил и привезу его проклятую рукопись. Только сначала посплю часиков двенадцать. Но докричаться до него я не смог. Шум в трубке продолжался.
Вначале мне показалось, что Гидеон Чейм пытается что-то сказать. Потом снова раздались эти: «Гх», «Акх», «Ккх» — и наконец последовал такой поток междометий, что я не в силах его описать.
Я услышал грохот, тяжелый глухой удар и что-то вроде бульканья. Чейм, наверное, уронил телефон. Послышались шаги, скрип ботинок, сначала тихий, потом громкий и снова тихий. Наверное, рядом с трубкой кто-то ходил.
— Алло! — крикнул я. — Алло! Гидеон? Послушайте, старина…
Кто-то поднял трубку. Мне ответил женский голос. Наверное, это была медсестра.
— Алло! — сказала она.
— Алло! Что происходит? Куда делся мистер Чейм?
— Он… О! Он… О господи! — Голос был крайне взволнован. «Видно, новенькая», — подумал я. — Он упал и… умер.
— Что! Вы шутите!
Она спросила, кто звонит. Вопрос прозвучал нелепо. Ведь было очевидно, что обитатель этой палаты больше не ответит.
Я положил трубку. Сел. Задумался.
Заметил, что в комнате стало прохладно. В Южной Калифорнии на рассвете, перед восходом солнца, поднимается легкий ветерок и наступает приятная прохлада.
Это потому, что вы не читали и не прочтете «Я», автобиографию Гидеона Чейма.
Глава 19
С третьим бокалом виски в руке я высунулся из окна и вдохнул утренний смог, наполнив легкие бензином, керосином, радиоактивными осадками, стронцием-90, ДДТ, опьяняющим чадом дизельного топлива и другими ароматами просыпающегося города.
Говорят, глубокое дыхание полезно, но я как-то не почувствовал себя лучше. Отчего бы? Депрессия? Но это не похоже на меня. Может быть, подействовал восход солнца? На горизонте показался край светила. Но я видел также маслянисто-серые клубы, проблески зловеще-красного, мертвенные оттенки зеленовато- синего и желто-зеленые тона, напоминающие о желчи. И это картина кисти природы? Пожалуй, ей следует
