ему следует подстраховаться на тот случай, если его дочь вдруг окажется… недостойной его щедрости. Такое безответственное чадо могло умыкнуть половину его состояния и скрыться с каким-нибудь хахалем, надрывая животик от смеха над своим незадачливым, выжившим из ума папашей-маразматиком. — Бентли с усилием оторвал взгляд от приятного лица Спри и перевел его на мое, менее приятное. — Прокутила бы их где-нибудь в Беверли-Хиллз…
— Я знаю, где это, Бентли, — перебил его я, — так что не стоит отвлекаться.
— Теперь у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, — закончил адвокат, пожирая глазами Спри, — что когда вы встретитесь с мистером Романелем, все его страхи и опасения развеются, как утренний туман. — Его явно тянуло на лирику.
— Да разве может быть иначе? Мисс Уоллес, вы… вы… что-то особенное… н-да…
— Бентли, — строгим голосом вернул я его из заоблачных высот. — Значит, можно надеяться, что когда мистер Романель убедится в том, что его дочь — не женский вариант Аттилы царя гуннов, он возможно снизит свои драконовские ограничения, замурованные с твоей подачи в этом документе?
— Ну… да… конечно… Думаю, что да. И мисс Уоллес сразу станет очень богатой женщиной.
— Мы не обсудили еще один аспект, — прервала его Спри, — о котором я говорила с Шеллом. Я… не уверена в том, что захочу получить эти деньги, то есть половину его состояния. Я и сейчас не знаю…
— Не захотите?
Розовое пышущее здоровьем лицо Бентли X. Уортингтона мигом увяло от неожиданно возникшего осложнения. Но он тут же овладел собой и, выдавив отеческую улыбку, наклонился к Спри:
— На данном этапе ваша реакция мне вполне понятна, дорогая. И это еще раз подтверждает, что вы — не какая-то там пустозвонка и вертихвостка. Однако я считаю, что самым разумным сейчас было бы подписать эти бумаги, а уж потом, в спокойной обстановке, решить, как вам следует поступить, предварительно встретившись и поговорив с вашим отцом, конечно. У вас же сохранились о нем лишь смутные детские воспоминания. Прошло столько лет, а с годами люди меняются и необязательно в худшую сторону.
— Я с вами согласна, но лишь частично, — ответила Спри. — Если я вас правильно поняла, то после подписания документа, смогу изменить свое решение в любой момент? Аннулировать свою подпись, если мне вдруг что-то не понравится?
— Ну конечно же! — всплеснул пухлыми ручками Уортингтон. — В любой момент. Для этого вам достаточно отозвать свою подпись, написав заявление об отказе от своей доли состояния в присутствии меня и мистера Романеля.
— Я так и решила, читая эти бумаги, — призналась Спри. Она помолчала некоторое время, покусывая губку, потом решительно сказала: — Хорошо. Я подпишу. Только сначала прикиньте, пожалуйста, общую сумму, в которую оценивается состояние отца. А то я не обратила внимания на цифры.
— С удовольствием. Ну, во-первых, это два банковских счета на кругленькие суммы. Один на 100.000, второй — на 65.000. Резиденция мистера Романеля в «Парадайз Вэлли» оценивается в 560.000. Вилла Монтери в Скоттсдейле, также полностью выкупленная, оценивается в 90.000. «Мерседес-бенц» — 60.000. Обстановка, ювелирные украшения, золотые монеты, серебряные изделия и тому подобное оценивается примерно в 250.000. Плюс 1.700.000 акций компании «Голден Финикс Майнз, Инкорпорейтед», текущий курс которых — 14 долларов 50 центов, то есть на общую сумму 24 миллиона долларов.
— То есть, если их продать все разом, не считая оптовой цены, — уточнила Спри. — У меня еще один вопрос, мистер Уортингтон. — Сколько их всего было выпущено?
— Хм… Одну минутку. — Уортингтон покопался в красной коробке и извлек из нее какую-то справку, испещренную колонками цифр. — Всего официально зарегистрировано 15 миллионов акций. В свободное обращение выпущено 12 миллионов, пятью миллионами из которых владеют основные держатели, то есть ваш отец и его компаньоны.
— Значит, 3 миллиона держатся в резерве, а 5 миллионов составляют основной пакет, который контролирует отец с компаньонами, — спокойно констатировала Спри. — Таким образом, практически используются лишь 7 миллионов акций, возможно, меньше. Не могли бы вы уточнить, каковы компаньоны отца и сколько им принадлежит акций? А также владеют ли они этими акциями в течение трех лет и более?
— К сожалению, в данный момент я не располагаю подобного рода информацией. Но я раздобуду ее для вас, если это вас так интересует.
— Я была бы вам очень благодарна, мистер Уортингтон. Что вы знаете об этой компании? «Голден Финикс Майнз»?
— Только то, что сообщается в официальных сводках и бюллетенях. А также в годовых отчетах. Однако я попытаюсь разузнать о ней больше, если вы ставите такую задачу.
— Да уж, пожалуйста. Итак, из общего состояния отца эти акции составляют… сейчас прикинем. Общая сумма оценки: 24 миллиона 925 тысяч. Максимальная стоимость принадлежащих ему акций: 23,8 миллиона. Таким образом, акции составляют где-то девяносто пять — девяносто шесть процентов общей оценочной стоимости состояния.
— Совершенно верно. — Восхищенный взгляд Бентли сменился удивленным, но я был поражен еще больше.
Спри «пытала» Уортингтона еще минут пять, проявив при этом недюжинные финансовые способности, которых я в ней и не подозревал. Наконец она подписала документ. Бентли проставил дату и заверил его своей красивой подписью, поставив под ней свое полное имя и указав все свои регалии и юридический адрес своей адвокатской фирмы.
Когда Спри и вслед за ней я поднялись, собираясь уходить, Бентли сказал, обращаясь ко мне:
— Когда я говорил сегодня утром по телефону с мистером Романелем, он просил позвонить ему сразу после того, как будут закончены все формальности. Один момент.
Он потянулся к трубке, но я опередил его и сказал:
— Не звони ему пока, Бентли. О'кей?
— Это почему?
— Я рассказал тебе о том, что произошло в последние несколько часов. Здесь явно что-то нечисто. Эти двое парней, которых я уложил баиньки в коридоре были вооружены. Что-то они чересчур быстро сдернули, не дождавшись побудки. Позвони Романелю, ну, скажем, через час.
— Ну… хорошо, раз ты так считаешь. Через час так через час.
— Вот и отлично. Сейчас мы отправимся к Романелю и увидим его впервые. Не сочти за труд описать нам его подробнее.
Он выполнил мою просьбу, дав точный словесный портрет нашего с ним клиента. После этого я сказал:
— Спасибо, Бентли. Ну, мы пошли. Я буду держать тебя в курсе.
— Позвони мне утром, Шелдон. — Он вздохнул и с затаенной грустью взглянул на Спри. — Сегодня вечером я веду жену в клуб.
Глава 9
Спускаясь вниз в грузовом лифте, я по-новому взглянул на Спри, пытаясь рассмотреть, что там за идеальным фасадом. Она, несомненно, была достаточно умна. Возможно, мне предстоят еще новые, не менее ошеломляющие открытия.
Как ни прискорбно это сознавать, но мы, мужчины, бываем порой до странности слепы, однобоки, прямолинейны, примитивны, как неандертальцы с их каменными топорами. Мы зачастую уверены, что если женщина необыкновенно красива, значит, у нее мозг, способный поместиться в скорлупу ореха, тогда как в жизни нередко убеждаемся в обратном, наживая себе если не новые рога, то уж шишки обязательно. Кто бы ни создавал эту современную суперплоть, он непременно одухотворяет ее и наделяет разумом, который по изворотливости намного превосходит мужской. Куда бы, к черту, годился Создатель, если бы он, скажем, построил великолепные комнаты, в которых бы «ехала» или текла крыша. С мужчинами же он более
