небрежен и зачастую позволяет им думать кишками или другой известной частью их анатомии, отнюдь не приспособленной к мыслительному процессу.
И что только женщины находят в нас, мужчинах?
Пока спускался лифт, я ласкал взглядом нежные губы Спри, другие детали ее лица, восхитительные золотистые волосы. Потом встряхнулся и спросил:
— Откуда ты понабралась этих финансовых премудростей? Вот уж не ожидал, что в твоей прелестной головке могут так быстро крутиться все эти цифры.
— Я шесть месяцев проработала в одной небольшой брокерской фирме, не могу сказать, чтобы эта работа мне очень нравилась, но я кое-что узнала об имущественном праве, разновидностях промышленных объединений, переводе на общественный статус, то есть из закрытого типа в открытый, и способах получения прибылей. В этих делах правит Его Величество Процент. Значительную роль также играют хитроумные комбинации: умный выбирает глупого и наивного, давит слабого. Мать рассказывала, что отец был силен в этих трюках. Только давай поговорим об этом, когда отъедем от этого места на несколько километров. Знаешь, ты убедил меня, Шелл. А может быть, меня убедили те двое парней, которые поджидали нас возле лифта. И… я очень тебе благодарна за твое «джентльменство» и осмотрительность.
— Всегда пожалуйста, дорогая. Взглянула бы ты на меня, когда я иду вразнос.
Она улыбнулась мне милой кроткой улыбкой.
— Я думаю, что видела. — Неожиданно она замолчала и меж ее красиво очерченных бровей легла складка. — Ты действительно думаешь, что эти парни, которых ты отделал, или их сообщники, могут за нами охотиться?
— Уверен. Но их не было у черного выхода, когда мы подъехали. Надеюсь, и сейчас нет. Но даже если и есть, все будет нормально, Спри. — Я многозначительно похлопал себя по левой стороне груди. — Теперь у нас два этих отвратительных пистолета.
Она очень слабо улыбнулась уголками губ. Лифт остановился на цокольном этаже. Первым вышел я, держа наготове свой смит-и-вессон. Внизу все было тихо. Через пару минут мы вышли через запасной выход Манчестера через Джиллингэм и поспешно сели в «крайслер-лазер». А еще через десять минут мчались на приличной скорости до Кэмелбэк-роуд на север к Скоттсдейлу.
По дороге Спри рассказывала мне о том, чем занимается в настоящее время — составляет программы для небольшой компании по обслуживанию компьютерной техники «Омега Узер» в Лос-Анджелесе. Потом вдруг резко изменила тему и ушла в сторону, чем немало меня заинтриговала. Я свернул на Линкольн-драйв, и мы уже въезжали в Парадайз Вэлли, когда она вдруг призналась:
— Шелл, ты не поверишь, я так нервничаю, даже трушу.
— Верно. Это нестандартная ситуация.
— Надеюсь… он окажется не очень отвратным и понравится мне. Звучит несколько странно, согласись. Надеяться, что тебе понравится собственный отец. Но у меня такое ощущение, как будто я знакомлюсь с ним впервые.
— Не волнуйся, не ты одна. Я тоже толком его не знаю, за исключением пары телефонных звонков и того, что о нем сказал Бентли. Знаешь, когда я разговаривал с ним по телефону сегодня утром, он показался мне очень простуженным, так что пусть это не будет для тебя неожиданностью, если он будет выглядеть этаким огурчиком.
— Понимаю. — Она подалась вперед, сцепив руки на коленях. — Долго еще?
— Почти приехали.
Романель жил на Дэйзерт Фаруэйз-драйв, названной так потому, что ее окружали несколько лужаек с великолепными площадками загородного гольф-клуба Парадайз Вэлли. Это был престижный район, в котором жили представители верхнезажиточного класса и даже богачи-миллионеры. На переезде Татум- роуд горел зеленый, и мы успели проскочить до того, как загорелся красный.
— Сейчас за Татум-роуд повернем налево, свернем в спокойную тихую улочку, которая и будет Дэйзерт Фаруэйз. Две-три минуты — и мы на месте.
— Так скоро?
Я глянул на часы, когда мы сворачивали с Линкольн на Кэмелбэк Инн, затем выехал на Дэйзерт Фаруэйз-драйв. Было ровно девять вечера. Через пару кварталов на левой стороне должен показаться нужный нам дом. А вот и он — одноэтажная вилла, сложенная из каменных блоков и щедро отделанная деревом, приземистая и просторная, она была расположена на фоне модного «пустынного» ландшафта, который для калифорнийца покажется отвратительным сочетанием песка и кактусов. Название улицы и номер дома были выложены мелкими мраморными квадратиками на лицевой стороне двух каменных столбов, вытянувшихся по стойке смирно по обе стороны въезда на асфальтированную подъездную дорожку. Над парадным входом горел большой стеклянный шар, который, казалось, висел в воздухе и то ли приветливо подмигивал, то ли наоборот отпугивал неожиданных посетителей. Нижняя его часть была сделана из красного стекла, и алые блики отражались от плиток ступеней и пола веранды, подобно всполохам зарниц или пятнам крови.
Я не спеша объехал виллу по шедшей вкруговую подъездной дорожке, осветив фарами место для стоянки автомашин, прямо за которым начиналась зеленая лужайка для гольфа. Не заметив ничего настораживающего, я въехал на стоянку и припарковал «крайслер» сбоку от дома Романеля.
Кругом стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь пением цикад. Я вылез из машины, не выключая двигателя, и предупредил Спри, напряженно сжавшуюся на переднем сиденье:
— Когда я сейчас захлопну дверцу, вторая тоже автоматически заблокируется. Стекла подняты. Пересядь за руль и будь начеку. Я пойду гляну, что там и как. В случае… непредвиденных обстоятельств, ну там, мало ли что… уматывай отсюда на второй космической и вези сюда полицейских. Поняла?
— А, может быть, следовало начать с полицейских?
— Нет пока оснований, я имею в виду — достаточных оснований, которые они приняли бы во внимание. А так они подумают, что мы чудаки. До сего момента за нами только наблюдают, не приступая к активным действиям. Но чует моя душа, это продлится недолго. Дело может обернуться против нас, в частности меня. С формальной стороны, это я недавно перевел двоих ублюдков из состояния ходячих в состояние лежачих, и они даже имеют право заявить о том, что на них напал какой-то тип и надавал им по рогам. Правда, доказать это им вряд ли удалось бы, поскольку они меня не видели. И я вовсе не шучу. Такие вещи происходили со мной и раньше, в частности, в Лос-Анджелесе, где я зачастую вставал полиции как кость поперек горла. Но это уже тема другого разговора.
— Может быть, есть какой-то другой способ?
— Я пока что такового не изобрел.
— Но ты идешь… в открытую, и это меня пугает.
Что вы на это скажете? Я-то полагал, что Спри вся изнервничалась из-за предстоящей встречи с отцом. Я явно недооценил эту крошку. Она постоянно была на моей стороне, может даже чуть-чуть впереди.
— Ты думаешь, наши знакомые засели где-нибудь в кустах?
— Не исключено. Так что, пожалуйста, поосторожнее.
— Это я тебе обещаю.
— Еще один маленький нюансик, Шелл. Если произойдет что-нибудь непредвиденное, беги обратно к машине, взяв ноги в руки. Обещаю, что я открою дверцу только тебе и никому больше.
Я начал было возражать, но, увидев непреклонность в ее прекрасных глазах, понял, что спорить с ней бесполезно.
— О'кей, милая. Держи ушки на макушке.
Выбравшись из машины, я поднял защелку и захлопнул дверцу. Снаружи было жарко и темно, как у негра в заднице. Я достал «смит-и-вессон», снял с предохранителя и прижал револьвер к правому бедру. В воздухе пахло цветами апельсиновых деревьев. Странно, подумал я, этот запах явно не для октября месяца. Может быть, ложное цветение?
Я настороженно продвигался вперед по асфальтированной подъездной дорожке, расслабленный внешне и собранный внутренне, как всегда в минуты опасности. Преодолел половину пути, но, как ни странно, ничего не произошло. На пути попался гараж, двери его были открыты, изнутри поблескивал
