III исчез при странных обстоятельствах незадолго до рождения своего второго ребенка, легендарного Дома Сабалоса. Предполагается, что он погиб в результате несчастного случая во всепланетной топи.
Юного Дома окружает целый сонм мифов. Совершенно очевидно, что многие рассказываемые о нем истории апокрифичны. Например, согласно одной легенде даже в день своего введения в должность Председателя Всепланетного Правления он…
Звезды уже проступили, когда Дом добрался до причалов, протянувшихся от жилых куполов далеко в искусственную гавань, где дрейфовали дикие ветрора-ковины.
На пристани горели фонари. Несколько усердных ловцов уже готовили раковины для ночного лова. Старуха жарила в масле королевских моллюсков, крохотное радио мурлыкало земную песенку с припевом «Ноги у тебя слишком большие».
Пришвартовавшись к пристани рядом с темной безмолвной громадой плавучей больницы, Дом вскарабкался по лесенке на настил.
Проходя мимо куполов, он кожей ощущал молчание. Оно расходилось вокруг него волнами – от человека к человеку. В свете фонарей поднимались и застывали головы, его внимательно провожали настороженные взгляды. Даже старуха сняла с углей сковородку и подняла глаза. Острый, проницательный взгляд.
Кое-что Дом, медленно поднимаясь по ступеням к главному куполу Сабалосов, все же услышал: кто-то начал было: «Совсем не похож на отца, что бы там они ни…», но его ткнули в бок, и голос замолк.
У двери стоял вооруженный древним акустическим ружьем робот Третьего класса. С приближением Дома он загудел, ожил и принял угрожающую позу.
– Стой! Кто идет? Враг или Друг Земли? – проскрипел он: слегка ржавый голосовой аппарат нечетко произносил гласные традиционного пароля жалостливой йоги.
– Разумеется, ВРУГ, – сказал Дом, подавив желание дать неверный ответ. Однажды он уже такое проделал, чтобы посмотреть, что получится. От выстрела он на время оглох, а звуковая волна снесла соседний склад. Так редко улыбавшаяся бабушка долго смеялась, а потом его выпорола, чтобы он получил двойной урок.
– Проходи, ВРУГ, – сказал страж.
Когда Дом проходил мимо, ожил и загорелся коммуникатор на груди робота.
– О'кей, Дом, – сказал из него голос Кородора. – Расскажешь мне как-нибудь, как ты выбрался, не потревожив сигнализацию?
– Пришлось потрудиться.
– Подойди ближе к сканеру. Так, вижу. Этот шрам новый.
– Кто-то стрелял в меня в топях. Со мной все в порядке.
В медленном ответе Кородора чувствовался достойный восхищения самоконтроль.
– Кто?
– Крас! Откуда мне знать?! И вообще это было несколько часов назад. Я… э…
– Ты войдешь и через десять минут будешь у меня в офисе, где расскажешь о событиях сегодняшнего дня в таких мельчайших подробностях, что сам поразишься, сколько помнишь. Все ясно?
С вызовом поглядев на коммуникатор, Дом прикусил губу.
– Да, сэр, – ответил он.
– О'кей, и тогда, может быть, меня не пошлют соскребать зубами ракушечник с плотов, а тебя не запрут на месяц в жилом куполе. – Голос Кородора чуть смягчился. – Что это у тебя на шее? Выглядит знакомым.
– Болотный еж.
– Редкая зверушка, а?
Дом поднял глаза на герб планеты над дверью, где голубой фламинго и неудачное изображение болотного ежа подпирали символ жалостливой йоги на лазурном поле. Ниже, глубоко вырезанная в камне – гораздо глубже, чем, по сути, было необходимо, – стояла Единственная Заповедь.
– Я когда-то знал контрабандиста, у которого был такой, – продолжал Кородор. – О них ходит пара- тройка странных легенд. Но, полагаю, ты их, конечно, знаешь. Думаю, можешь пронести ежа внутрь.
Экран коммуникатора погас. Робот отступил на шаг в сторону.
Главные жилые помещения Дом обошел стороной. Шум и гам доносились с кухонь, где полным ходом шли приготовления к завтрашнему банкету. Потихоньку проскользнув туда, он схватил с ближайшего к двери стола тарелку закуски из бурой водоросли и нырнул назад в коридор. Вслед ему понеслось фнобское проклятие, но не более того, и он пошел по прямому коридору, вливавшемуся в лабиринт кладовок и буфетных.
Небольшой дворик был закрыт дымчатым пластиковым куполом, и поэтому даже в полдень здесь было сумрачно. Внутри пластика были установлены трубки, постоянно распылявшие тонкую водяную пыль. Посреди дворика был построен форт из камыша. На клочке окружающей его земли кто-то попытался разводить грибковую плесень. Приподняв пропитанный влагой занавес на месте двери, Дом шагнул внутрь.
Хрш-Хгн полулежал в мелкой ванне тепловатой воды, читая куб при свете лампы на рыбьем жире. Увидев Дома, он помахал ему одной рукой с двойными суставами и вывернул в его сторону один глаз.
– Хорошо, что ты пришел. Только послушай: «Выход скальной породы в двадцати километрах от Рэмпы на планете Третий Глаз предположительно открывает слой окаменелостей, относящийся не к прошлому, но к будущему, которое…»
Не закончив фразы, фноб аккуратно положил куб на пол. Он посмотрел сперва на выражение лица Дома, потом на шрам и, наконец, на ежа, который все еще спал, обвившись вокруг шеи Дома.
– Ты притворяешься, – сказал Дом. – Получается у тебя очень хорошо, но ты все равно притворяешься. Конечно, ты делаешь это лучше, чем Кородор или люди на пристани.
– Мы все, разумеется, счастливы, что ты благополучно вернулся.
– У тебя такой вид, будто я восстал из мертвых. Фноб моргнул.
– Завтра я стану Председателем Правления, Хрш. Это мало что значит…
– Это очень почетный пост.
– Это не много значит, потому что истинная власть сосредоточена в руках бабушки. Но мне кажется, Председатель вправе кое-что знать. Например, почему ты никогда не рассказывал мне про вероятностную математику? Или что случилось с… как умер мой отец? Я слышал, рыбаки говорили, что это случилось на Старой Чавкалке.
В последовавшей затем тишине еж проснулся и начал отчаянно чесаться.
– Ну же, – подстегнул Дом, – ведь ты мой наставник.
– Я расскажу тебе завтра после церемонии, сегодня уже слишком поздно. Тогда все будет объяснено.
Дом встал.
– Но смогу ли я когда-нибудь снова тебе доверять? Крас, Хрш, это важно! И ты продолжаешь притворяться.
– Ах вот как? И какую же эмоцию я пытаюсь скрыть?
Дом всмотрелся в него внимательнее.
– Ммм… И… э… жалость. Да. Жалость. А еще ты смертельно напуган.
Занавес упал на место. Хрш-Хгн подождал, пока не стихнут шаги Дома, и только потом потянулся за коммуникатором. Ответил Кородор.
– Ну?
– Он приходил ко мне. Я едва ему не рассказал! Милорд видит меня насквозь! Как мы можем такое допустить?
– Не можем. Разумеется, мы попытаемся это предотвратить. Всеми доступными способами и средствами. Но это все равно случится, иначе семьдесят лет вероятностной математики пойдут псу под хвост.
– Кто-то рассказал ему про вероятностную математику, и он спрашивал меня о своем отце. Предупреждаю, если он спросит снова, я, помилуй меня небо, ему расскажу.
– Расскажешь?
Фноб, опустив глаза, молчал.
По зову древнего инстинкта в отрытом море десятками поднимались из глубин дагоны. Улов был
