Стража! Стража! (пер. С. Жужунавы под ред. А.Жикаренцева)

– По-моему, ты давеча распространялся насчет несправедливо раздаваемых привилегий и прав человека, – подковырнул Шноббс.

– Да. Каждый человек имеет право и привилегию наблюдать за происходящим оттуда, откуда все видно, – парировал сержант. – Я по-прежнему придерживаюсь данного мнения.

– Ни разу не видел капитана в таком гнусном настроении, – заметил Шноббс. – Мне больше нравится, когда он поддавши. Бьюсь об заклад, капитан…

– Знаете, мне кажется, Эррол серьезно заболел, – вмешался в разговор Моркоу.

Все стражники повернулись к корзине из-под фруктов.

– Он очень горячий. И шкура блестит.

– А какая температура для дракона нормальная? – спросил Колон.

– Вот именно. И как ее измерить? – поддержал Шноббс.

– Наверное, надо попросить госпожу Овнец посмотреть его, – сказал Моркоу. – Она в этих вещах разбирается.

– Не получится, она сейчас готовится к коронации. Нам не следует ее беспокоить, – Колон протянул руку к лихорадочно вздрагивающему боку Эррола. – У меня раньше была собака, так у нее… ар-р-р-р! Он не просто горячий, он кипит!

– Я ему много раз предлагал воду, а он даже не дотронулся до нее. Что ты ДЕЛАЕШЬ с чайником, Шноббс?

Шноббс ответил невинным взором.

– Я подумал, не помешает перед выходом выпить чашечку чаю. Глупо разбазаривать добро…

– Немедленно сними с него чайник!

Настал полдень. Туман не исчез, но немного истончился, так что теперь на месте солнца просматривалось бледное желтоватое пятно.

Хотя с течением лет должность капитана стражи превратилась в нечто довольно убогое, все же она по-прежнему означала, что Ваймс имеет право сидя наблюдать официальные церемонии. Однако распределение мест претерпело существенные изменения, так что теперь он сидел в самом нижнем ярусе шаткой открытой трибуны – между главами Гильдии Попрошаек и Гильдии Учителей. Однако это было все лучше, чем сидеть в первом ряду – среди убийц, воров, торговцев и прочего другого, что всплывает в верхний слой общества. Ваймс никогда не умел поддерживать беседу с соседями по трибуне. Однако учитель представлял собой спокойную компанию, потому что не делал ничего, кроме как периодически сжимал и разжимал кулаки и всхлипывал.

– У тебя что-то с шеей, капитан? – вежливо осведомился главный попрошайка, пока они ждали приближения шествия.

– Что? – рассеянно переспросил Ваймс.

– Ты все время задираешь голову, – объяснил попрошайка.

– М-м-м? А, это… Нет. Ничего, все в порядке, – ответил Ваймс.

Попрошайка поглубже закутался в бархатный плащ.

– Слушай, у тебя случайно не найдется, – попрошайка сделал паузу, высчитывая сумму, которая соответствовала бы его должностному статусу, – долларов примерно так триста на банкет с двенадцатью сменами блюд?

– Нет, – отрезал Ваймс.

– Ну и ладно. И ни чуточки не жаль, – дружелюбно ответил главный попрошайка.

Потом вздохнул. Какая неблагодарная работа – быть главным попрошайкой. Против тебя работает количество нулей. Попрошайки низшего уровня неплохо зарабатывают, выпрашивая пенни, но стоит попросить – всего лишь на один вечер! – поместье в шестнадцать спален, как люди начинают отводить глаза.

Ваймс возобновил изучение неба.

Высоко на помосте суетился, завершая последние приготовления, верховный жрец Слепого Ио, который накануне на общем собрании жрецов с помощью изощренных богословских доводов, а в конечном итоге – посредством дубины с шипами завоевал право помазания короля. К жертвенному алтарю был привязан козел. Он мирно жевал жвачку и, наверное, думал на своем козлином языке: «Какой я везучий козел, отсюда мне так хорошо видно, что происходит. Будет о чем рассказать внукам-козлятам».

Ваймс вгляделся в расплывающиеся очертания ближайших зданий.

Отдаленные приветственные крики засвидетельствовали, что церемониальное шествие началось.

На помосте лихорадочно зашебуршились – это Волч Воунз принялся понукать слуг, раскатывающих по ступенькам пурпурный ковер.

На противоположной стороне площади, среди облезшей анк-морпоркской аристократии, лицо госпожи Овнец обратилось к небу.

Вокруг трона, наспех сооруженного из досок и золотой фольги, заняли свои места жрецы рангом пониже (некоторые – с легкими ранениями головы).

Ваймс заерзал на своем месте, чувствуя биение собственного сердца и не отрывая взгляда от нависшего над рекой янтарного пятна.

…И тут он увидел крылья.

«Дорогие мама и папа, – (писал Моркоу, сидя на посту и периодически вглядываясь в туман). – Похоже на то, что город Обречен на коронацию. Здесь она гораздо сложнее, чем у нас дома, и теперь я несу Дневное Дежурство. Это очень жаль, потому что я собирался смотреть Коронацию вместе с Рит, но жаловаться стражнику не к лицу. Сейчас мне пора идти, потому что мы с минуты на минуту ожидаем появления дракона, хоть на самом деле он не существует. Ваш любящий сын, Моркоу.

P.S. Есть ли какие-нибудь известия о Мятке?»

– Идиот!

– Прошу прощения, – оправдывался Ваймс. – Извините.

Зрители вновь взбирались на трибуны, многие бросали на Ваймса взбешенные взгляды. Воунз от ярости побелел.

– Ты вел себя, как последний дурак! – брызгал пеной он.

Ваймс уставился на свои руки.

– Мне показалось, что я вижу… – начал было он.

– Это была ВОРОНА! Ты знаешь, что такое ворона? В городе их целые стаи!

– Понимаешь, в тумане не так-то легко определить размер, – бормотал Ваймс.

– И бедный наставник Здравлинг, ты ведь наверняка знал, что он очень плохо переносит, когда вокруг шумят!

К тому времени главу Гильдии Учителей увели под руки какие-то добрые люди.

– Так вопить! – продолжал кипятиться Воунз.

– Но я же сказал – извиняюсь! Это было честное заблуждение!

– Мне пришлось остановить процессию!

Ваймс промолчал. Он чувствовал на себе сотни взглядов – кое-кто откровенно веселился, но сочувствием даже не пахло.

– Ну, – промямлил он, – пожалуй, я пойду обратно, в Псевдополис-Ярд…

Глаза Воунза сузились.

– Нет, – отрезал он. – Ты можешь отправляться домой. Или в любое другое место, куда тебе заблагорассудится. На работу ты больше не выйдешь. Давай сюда свой значок.

– Что?

– Значок, я сказал.

– Значок?

– Да, именно это я и сказал. И чтобы глаза мои тебя больше не видели.