Асфальт щелкнул кнутом над головами лошадей. Они двинулись вперед легким шагом, подразумевающим, что именно так они и собираются идти весь день, и ни один идиот, достаточно придурковатый, чтобы использовать кнут по назначению, не заставит их переменить это решение.
– Жучит, жучит! Серней человечка, говорю я. Жучит. Он желтая жропа, вот кто он. Десять сотен лет! Жучит.
– ПРАВДА?
Смерть отдыхал.
С полдюжины человек сидело вокруг костра. И все они были дружелюбны и веселы. Бутылка ходила по кругу. Говоря точнее, это была половина жестянки. Смерть не задумывался особо о том, что там было внутри, как и о том, что булькало во второй, большей жестянке, висящей над горящими старыми ботинками и мусором.
Они не спрашивал его, кто он такой.
Никто из них не имел имени, насколько он мог понять. У них были… ярлыки, вроде Срывного Кена, Гроба Генри или Вонючего Старины Рона, который говорил что-то насчет того, кем они были, но ничего о том, кто они есть.
Жестянка оказалась у него в руках. Он передал ее дальше так тактично как только мог и мирно улегся на спину.
Люди без имен. Люди, такие же невидимые, как и он сам. Люди, для которых Смерть всегда был одним из возможных вариантов. Он решил задержаться здесь ненадолго.
– Бесплатаная музыка! – прорычал мистер Клит. – Бесплатная! Ну какой идиот играет музыку за так? По крайней мере вы кладете на землю шляпу, чтобы люди кидали туда мелочь. Иначе какой вообще смысл?
Он уставился в бумаги и смотрел в них так долго, что Сумкоротый вынужден был деликатно покашлять.
– Я думаю! – сказал мистер Клит. – Этот жалкий Витинари. Он заявил, что это дело Гильдии – настаивать на исполнении своих законов…
– Я слышал, они покинули город, – сообщил Сумкомордый. – Уехали в тур. Куда-то в сельскую местность, я слышал. Наши законы на нее не распространяются.
– Сельская местность, – повторил мистер Клит. – Да. Опасная она, эта сельская местность.
– Точно, – согласился Сумкомордый. – Взять хоть ту же репу, для начала.
Глаза мистера Клита остановились на бухгалтерских книгах Гильдии. Ему пришло на ум, не в первый уже раз, что многие больше полагаются на железо и сталь, хотя золото является куда более мощным оружием.
– Мистер Дауни до сих пор является главой Гильдии Убийц? – спросил он.
Остальные руководители Гильдии Музыкантов неожиданно заволновались.
– Убийцы? – переспросил мистер Герберт Клавесин Трюк. – Я полагаю, об Убийцах здесь вообще речи быть не может. Это внутреннее дело Гильдии, разве нет? Мы не можем допустить вмешательства другой Гильдии.
– Это точно, – сказал Сумкоротый. – Что скажут люди, если узнают, что мы пользуемся услугами Убийц?
– У нас появится масса новых членов, – ответил мистер Клит своим размеренным голосом. – И резко повысится собираемость взносов. Ха. Ха. Ха.
– Погодите минутку, – сказал Сумкоротый. – Я не думаю, что мы должны спускать людям, не желающим вступать в Гильдию. Это разумная политика для Гильдии, да. Но Убийцы… ну…
– Что ну? – спросил мистер Клит.
– Они убивают людей.
– А ты предпочитаешь бесплатную музыку? – спросил мистер Клит.
– Нет, конечно, я предпочитаю…
– Я не припомню, чтоб ты вел такие разговоры, когда прыгал на пальцах того уличного виолончелиста месяц назад, – заметил мистер Клит.
– Ну, да, но это же не было, типа, убийством, – сказал Сумкоротый. – Я хочу сказать, он смог уйти сам. Ну, уползти. И он не потерял возможности зарабатывать на жизнь, – добавил он. – Без помощи рук, конечно, но…
– А тот флейтист? Который теперь всякий раз издает трель, когда икает? Ха. Ха. Ха.
– Да, но ведь это совсем не то же са…
– Ты знаешь Видауна, гитарного мастера? – спросил мистер Клит.
Смена темы сбила Сумкоротого с толку.
– Я спрашиваю, сколько гитар он успел продать с прошлой среды? – сказал мистер Клит. – И сколько новых членов появилось с тех пор в наших рядах?
– Ну…
– Если люди однажды решат, что можно слушать музыку просто так, то куда мы придем?
Он воззрился на двух своих собеседников.
– Не знаю, мистер Клит, – смиренно ответил Клавесин.
– Очень хорошо. А Патриций повел себя иронично в беседе со мной, – сказал мистер Клит. – Этого не повторится. Настала очередь Убийц.
– Я все же не думаю, что мы должны убивать людей, – заявил Сумкоротый упрямо.
– Я не желаю больше тебя слушать, – ответил мистер Клит. – Это внутреннее дело Гильдии.
– Да. Но это же наша гильдия…
– В точку! Так что заткнись! Ха! Ха! Ха!
Телега катила через бесконечные капустные поля по направлению к Псевдополису.
– Я уже ездил в турне, между прочим, – сказал Глод. – Я тогда играл со Снори Снорикузином и Его Латунными Идиотами. Каждую ночь в новой постели. Через некоторое время мы уже не помнили, какой сегодня день недели.
– А какой сегодня день недели? – спросил Клифф.
– Видишь? А ведь мы в пути… сколько?… три часа, – сказал Глод.
– Где мы заночуем? – поинтересовался Клифф.
– В Скроте, – сказал Асфальт.
– Звучит многообещающе, – заметил Глод.
– Был там раньше, с цирком, – сообщил Асфальт. – На весь город одна лошадь.
Бадди попробовал смотреть через борт на поля, но удовольствие не стоило усилий. Богатые наносные поля Равнины Сто были житницей континента, но никак не вызывающим благоговейный трепет зрелищем, если только вас не приводит в восхищение пятьдесят три сорта капусты и восемьдесят один сорт бобов.
На шахматной доске равнины, на расстоянии примерно мили друг от друга, стояли деревни, а на чуть большем расстоянии – города. Городами они назывались потому, что были больше деревни. Телега уже проехала через два таких. В них было две улицы крест-накрест, одна таверна, одно зернохранилище, одна кузница, одна прокатная конюшня под вывеской вроде «Прокатная конюшня Джо», пара амбаров, три древних старика у таверны и три юноши у «Конюшни Джо», клянущихся друг другу, что однажды, очень скоро, они покинут город и совершат массу великих дел. Очень скоро. В любой день.
– Напоминает тебе о доме, а? – спросил тролль, пихая Бадди в бок.
– Что? Нет! Лламедос – это сплошь горы и долины. И дождь. И туман. И вечнозеленые деревья. – Бадди вздохнул.
– У тебя был здоровенный дом, я полагаю, – сказал тролль.
– Просто лачуга, – сказал Бадди. – Построенная из земли и дерева. Да, просто грязь и дерево.
Он опять вздохнул.
– Похоже на эти у дороги, – сказал Асфальт. – Тоска. Поговорить не с кем, я знавал людей, которые от этого совершенно свих…
– Сколько уже едем? – перебил Клифф.
– Три часа и десять минут, – сказал Глод.
