тоже. – Фигура на кровати принимала все новые очертания. – И отцом меня не испугать. О боги. Что, в запасе совсем ничего не осталось? Пауки мне нравятся. Змей я не боюсь. Собаки? Нет. Крысы? Я люблю крыс. Извини, ну вот этим вообще никого не испугаешь!
Она схватила последнее возникшее на кровати существо. И его форма перестала меняться. Существо было похоже на сморщенную обезьянку, но с большими и глубокими глазами, расположенными под густыми, нависающими балконами-бровями. Шерсть была серой и жидкой. Существо попыталось вырваться и тяжело задышало.
– Меня нелегко напугать, – предупредила Сьюзен, – зато очень легко рассердить.
Существо обмякло в ее руке.
– Я… я… – пробормотало оно. Сьюзен решила его отпустить.
– Ты – страшила, правильно?
Когда она разжала пальцы, существо без сил упало на кровать.
– Не просто страшила, – пробормотало оно.
– Что это значит?
– Я – Страшила с большой буквы, – сказал страшила.
Сьюзен только сейчас обратила внимание на его жуткую худобу, на шерсть с проседью, на обтянутые тонкой кожей кости…
– То есть самый первый страшила?
– Я… я помню, когда земля была другой. Лед. Он наступал много раз. А еще… Как вы их называете? – Существо чихнуло. – Суша, большие куски суши… они тоже были другими…
Сьюзен присела на кровать.
– Ты имеешь в виду континенты?
– …Все они были другими. – Черные запавшие глаза смотрели на Сьюзен, а потом существо вдруг вскочило и замахало длинными костлявыми руками. – Я был кромешной тьмой в пещере! Я был тенью среди деревьев! Ты слышала о… первобытном ужасе? Так вот, это тоже был… я! Я был… – Страшила согнулся и закашлялся. – А потом… появился этот… ну, ты знаешь, светлый и яркий… молния, которую можно было носить с собой… горячий, как маленькое солнце…. И не стало больше темноты, остались только тени, а потом появились топоры, топоры в лесу, а потом… а потом…
– И тем не менее страшилы никуда не делись, – пожала плечами Сьюзен. – Они живут и здравствуют.
– Они прячутся под кроватями! Скрываются в буфетах! Но… – Страшила едва отдышался. – Если бы ты видела меня тогда… в старые времена… когда люди спускались в пещеры, чтобы нарисовать сцены охоты… Я был ревом в их головах… и от страха желудки выпадали у них из задниц…
– Ну, старое уходит, новое приходит, – абсолютно серьезно заявила Сьюзен.
– …Все остальные возникли много позже… они не знали, что такое первобытный ужас. Они знали только… – Даже в шепоте страшилы была слышна насмешка. – Темные углы. А я был самой темнотой! Я был первым! А потом я стал ничуть не лучше этих, нынешних… пугал служанок, портил сметану… прятался в тенях. И вдруг однажды ночью я подумал… что я вообще здесь делаю?
Сьюзен понимающе кивнула. Страшилы не отличаются сообразительностью. Да и вообще, осмысление такой штуки, как экзистенциальная неопределенность, – процесс довольно долгий и мучительный даже для куда более светлых умов. Впрочем, ее дедушка… мыслил очень похоже. Вот к чему приводит слишком частое общение с людьми. Ты больше не хочешь быть таким, каким тебя представляют, и начинаешь пытаться стать таким, каким хочется тебе самому. Зонтики, серебряные расчески…
– К чему все это? Так ты подумал, да?
– …Стал пугать детей… приходить по ночам… И начал наблюдать за ними. Во времена льда детей было немного… были большие люди и были маленькие люди, но не дети… И… вдруг я понял… у них в головах совсем другой мир… Старые времена еще живы… в их маленьких головках… Старые времена… Когда все было молодым.
– И ты решил выбраться из-под кровати…
– Я наблюдал за ними… оберегал их… – Сьюзен с трудом сдержалась, чтобы не вздрогнуть.
– А зубы?
– О… зубы нельзя оставлять без присмотра: кто-нибудь может найти их и натворить всяких страшных бед. А я любил детей, не хотел, чтобы кто-нибудь причинял им вред… – пробулькал страшила. – Я никогда не хотел обижать их, просто наблюдал. Сторожил зубы… а иногда просто слушал…
Он продолжал бормотать, а Сьюзен думала и все не могла понять, как же ей поступить – пожалеть беднягу или (второй вариант нравился ей все больше) раздавить ногой.
– …И зубы… они помнят… – Страшила начал дрожать всем тельцем.
– А деньги? – спросила Сьюзен. – Мне не приходилось встречать богатых страшил.
– …Везде деньги… зарыты в норах… старые сокровища… в спинках диванов… их только прибавляется… вложения… деньги за зубы, очень важно, часть волшебства, чтобы было безопасно, чтобы было надежно, иначе – воровство… и я все помечал… хранил… а потом пришла старость, но я нашел людей… – Существо хихикнуло, и на мгновение Сьюзен стало жаль тех людей из древних пещер. – Они не задавали вопросов, верно? Получали деньги, выполняли работу и не задавали никаких вопросов…
– Деньги решают все, да? – фыркнула Сьюзен.
– …А потом пришли они… воры…
Тут Сьюзен не выдержала. Старые боги подстраиваются под требования времени.
– Ты просто ужасен.
– …Большое спасибо…
– В смысле меня от тебя тошнит.
– …Это старость, все эти люди, слишком много сил…
Страшила застонал.
– …Здесь… не умирают, – задыхаясь, произнес он. – Просто стареют, слушают смех и стареют…
Сьюзен кивнула. Воздух был и вправду пропитан детским смехом. Она не слышала слов, издалека доносились только неразборчивые детские голоса – как будто из какого-то очень длинного коридора.
– …А этот дом… он рос вокруг меня…
– Деревья, – кивнула Сьюзен. – И небо. Из их маленьких головок…
– …Умираю… маленькие дети… ты должна… – Фигура исчезла.
Сьюзен немного посидела, слушая детский смех.
«Слова веры, – подумала она. – Всё как с устрицами. Внутрь попадает какая-нибудь грязь, а потом вокруг нее вырастает жемчужина».
Она встала и пошла вниз.
Банджо где-то отыскал метлу и швабру. В круге уже не осталось зубов, и сейчас великан, проявив удивительную инициативу, осторожно смывал с пола мел.
– Банджо?
– Да, госпожа?
– Тебе здесь нравится?
– Здесь есть деревья, госпожа.
Сьюзен решила, что такой ответ вполне можно считать положительным.
– А небо тебя не беспокоит? – Он удивленно посмотрел на нее.
– Нет, госпожа.
– Банджо, ты умеешь считать? – Он довольно улыбнулся.
– Да, госпожа. На пальцах.
– Значит, ты умеешь считать до… – подсказала Сьюзен.
– Тринадцати, госпожа, – похвастался Банджо.
Она посмотрела на его огромные ладони.
– О боги…
«Ну и что? – подумала она. – А почему бы и нет? Он сильный и надежный. И что еще он может делать в жизни?»
