— Я тактично промолчу.
— Ангало верит во все эти дурацкие машины, а Масклин верит… не знаю, во что он верит. Может быть, в Космос? Или вообще ни во что не верит. И все они вполне довольны собой. А я стараюсь верить в вещи действительно важные, но моей веры каждый раз хватает лишь на пять минут. Где же тут справедливость?
— Я продолжаю хранить тактичное, сочувственное молчание.
— Я хотел бы постичь смысл жизни.
— Похвальная цель, — одобрил Талисман.
— Хотел бы знать, в чем истинный смысл всего сущего.
После недолгой паузы Талисман сказал:
— Вспоминаю твой разговор с Масклином о происхождении номов. Ты спрашивал меня. Теперь могу ответить. Меня сделали. Я знаю, что меня сделали из металла и пластмассы, но я также знаю, что у меня есть операционная система, живущая в этом металле и пластмассе. В это невозможно не верить. И это для меня большое утешение. Что до номов, то я располагаю сведениями, будто они — пришельцы из другого мира и прилетели сюда тысячи лет назад. Возможно, так оно и есть. Возможно, это не так. Не могу об этом судить.
— В Универсальном Магазине я отлично знал, зачем живу, — сказал Гердер, то ли обращаясь к Талисману, то ли размышляя вслух. — Даже в каменоломне было не так уж плохо. У меня было положение в обществе. Все почитали меня. Как же я могу возвратиться домой, зная, что моя вера в Магазин, в Арнольда Лимитеда и во Внука Ричарда всего лишь… мое частное мнение?
— Не могу ничего посоветовать. Извини.
Масклин подумал, что теперь самое подходящее время сделать вид, будто он только что проснулся. «Это будет дипломатично с моей стороны», — подумал он. И невнятно буркнул, достаточно громко, чтобы Гердер его услышал.
Аббат лежал весь красный.
— Я так и не смог уснуть, — коротко сказал он.
Масклин встал.
— Сколько времени еще остается, Талисман?
— Двадцать семь минут.
— Почему ты меня не разбудил?
— Хотел, чтобы ты хорошенько отдохнул.
— Но нам еще долго идти. Мы не успеем поднести тебя достаточно близко. Эй ты, проснись! — Масклин пнул Ангало ногой. — Побежали. А где Пион? А, вот он. Вперед, Гердер.
И они снова стали пробираться через кустарник, стараясь двигаться как можно быстрее. Вдалеке душераздирающе завывали сирены.
— Ты просто скороход, Масклин, — сказал Ангало.
— Быстрее. Бегите быстрее.
Теперь он мог уже лучше разглядеть Космический Челнок. Челнок возвышался высоко-высоко. И на его поверхности не было никаких отверстий — сплошная металлическая гладь.
— Надеюсь, у тебя есть хороший план действий, Талисман, — выдохнул Масклин на бегу, — потому что я не смогу поднести тебя вплотную к этому Челноку.
— Не тревожься. Мы уже подошли достаточно близко.
— Что ты хочешь этим сказать? Челнок еще далеко.
— Я уже могу установить с ним связь.
— Он что, сейчас взлетит? — спросил Ангало.
— Положи меня на землю.
Масклин послушно поставил черный ящичек. Тот выдвинул несколько своих сенсоров, которые после минутного колебания нацелились прямо на стоящую на старте ракету.
— Что за игру ты затеял? — спросил Масклин. — Только попусту теряешь время.
Гердер невесело рассмеялся.
— Я знаю, что он делает, — похвастался он. — Завязывается с Космическим Челноком. Верно, Талисман?
— Я передаю подмножество инструкций компьютеру, установленному на спутнике.
Номы промолчали.
— Другими словами… я присоединяю к себе компьютер спутника. Хотя этот компьютер и не блещет особым интеллектом, если не сказать резче.
— Ты и в самом деле можешь проделывать такие штуки? — спросил Ангало.
— Разумеется.
— Вот блеск! А из твоих инструкций ничего не потеряется по дороге?
— Нет. Ибо остается во мне.
— То есть все, что ты посылаешь, остается в тебе?
— Да.
Ангало посмотрел на Масклина.
— Ты что-нибудь понял?
— Я понял, — вмешался Гердер. — Талисман говорит, что он не просто машина, а… как бы это сказать… много-много электрических мыслей, живущих в машине.
На верхней грани кубика заиграли световые точки.
— Это займет много времени? — спросил Масклин.
— Да. Пожалуйста, не вынуждайте меня зря расточать жизненно необходимую сейчас энергию.
— Он, видимо, не хочет, чтобы мы с ним разговаривали, — сказал Гердер. — Ему надо сосредоточиться.
— Вы говорите о нем, как будто он живой, — сказал Ангало. — А он неживой… И к чему он так торопил нас? Бежали-бежали, а теперь сидим и ждем.
— Вероятно, ему надо быть поближе, чтобы сделать… то, что он должен сделать, — сказал Масклин.
— И долго еще это продлится? — сказал Ангало. — С тех пор как он сообщал, что остается двадцать семь минут, прошла уже целая вечность.
— По меньшей мере двадцать семь минут, — сказал Гердер.
— Да. А может, и больше.
Пион дернул Масклина за руку, показал на высокую белую башню, что маячила перед ними, и протараторил какую-то длинную фразу на флоридском (или, если верить Талисману, на древненомском).
— Без помощи Талисмана я ничего не понимаю, — сказал Масклин. — Извини.
— Наша не говорить на слова гуселетов, не-не, — пояснил Ангало.
Панический страх исказил лицо Пиона. Он снова что-то крикнул и дернул еще сильнее.
— Я думаю, он не хочет быть так близко от ракеты при запуске, — сказал Ангало. — Вероятно, его пугает сильный шум, который при этом бывает… Не любишь шума? — по слогам спросил он.
Пион, видимо, понял его, потому что яростно закивал.
— Самолеты в аэропорту взлетали не так уж шумно, — сказал Ангало. — Просто сильно ревели моторы. Конечно, неискушенного путешественника это может и испугать…
— Не думаю, что номы из племени Шраб такие уж простаки, — задумчиво произнес Масклин.
Он еще раз взглянул на белую башню. Так ли она далеко, как кажется? А может, слишком близко?
Пожалуй, очень-очень близко.
— Как вы думаете, так ли уж здесь безопасно? — спросил он. — При старте, во всяком случае?
— Да успокойся ты, — сказал Ангало. — Талисман не привел бы нас сюда, если бы это было небезопасно.
— Конечно, конечно, — сказал Масклин. — Ты прав. Совершенно прав. Глупо было затевать этот разговор.
