*Тишина не ушла.Тяжелее ста гирь,навалилась, дыша на подушку, Сибирь.Возвращалась с охотыи застала меня.Я не думал, что кто-то мог бояться огня.Оказалось, возможно.Нет правдивых начал,если начал со лжи, а потом промолчал.Окружила Сибирь,а седая метельночь истерла до дыр и продула сирень.Но сирень, как боец,свою жизнь отстояла.Я не верю в конец, если было начало.* * *Мои самые стихи – это снег, снег.А потом, когда он стих, только след, след,по которому ищу – это ты шла.Не заметила лису.И ушла.Жаль.Это рано поутру белых звезд блеск,это дрожь на холоду, и пустой лес.Это снег в моей горсти, и следы лыж,деревянные мостыи коньки крыш.Мои самые стихи – это твой смех,а потом, когда он стих, голубой снег.И ресницы на ветру, блеск глаз,и седая поутруна ветвях вязь.Все отбеливает снег, даже стих бел.Бел и ясен каждый след, как сухой мел.И нельзя тебя не ждать, бел и прост век.А над ним твоя звезда —снег…снег…* * *Допросились, ветер студитземлю, прыгая с берез,и березы, будто люди,унижаются до слез.Ах, как дует по ущелью,ах, как дует и метет! —голубые лапы елейпревращая в хвойный лед.А на небе, небе стылом,первобытном, как снега, —облака, как балерины,как танцовщицы Дега.* * *А снег летит туманно и беспомощно,листву и ветви слабо теребя,а я зову, прошу тебя о помощи,мне страшно:я опять люблю тебя.Мне страшно, что опять летит в смятениилохматый снег, а я его ловлюи повторяю в белом наваждении:мне страшно:я опять тебя люблю.* * *Запястья хрустнули,в сухих глазахнемного грусти,немного зла.На теле руки свести? Не гнутся.Щитом разлукизвеня, вернуться?Но скажешь: «Былотакое дело.Потом забыла.Потом запела.Металась ласточкойза словом каждым».«И очень часто так?»«Теперь неважно».Теперь не встретимся.Прощай. Не жди.Иду по лестнице.Дожди…Дожди…* * *Дым из труб,а тропа снежная.Нежный и грубый,но больше нежный,я прихожу в незнакомый дом,в дом, где мне каждый угол знаком,где мне говорят: «Ну, как? Поостыл?»Я не остыл. Я просто простыл.Я изучил от доски до доскикомнату, где шелестят сквозняки,комнату, где прокурен насквозькаждый проржавленный рыжий гвоздь…Мне говорят: «Успокойся, поэт.Обидами полон белый свет».Но кто же увидит, что в сердце моемДева-Обида играет копьем?* * *Холод трогает суставыи кружится голова,а на стеклах прорастаетнепонятная трава.Но реальнее растенийи сумятицы в кровимоментальные, как тени,руки тонкие твои.Пусть в глухой неразберихенужный жест не оценён,за окном бело и тихо,там пушной аукцион.Там следят паркет истертыйбашмаки смещенных лиц,а в канавах тонут гордоотраженья нищих птиц.Там стареют почтальоны,телеграммы разнося,восседает ночь на троне,фонарей лучи гася.Там почти неуловимаразница: минута… век…Но оттуда твое имянашептал мне белый снег.* * *Обещают: сломишь шею!Я верчусь, как юный бес.Но предчувствие крушенийнеуклонно гонит в лес.Сосны давят рыжей грудьюи стеной встают кусты.Известковое безлюдье,ледниковые мосты.Я герой холста немого,я почти неуловим.Ухожу, но снова, сноварвусь сквозь ясный белый дым.Только стелется морозныйслед мой – вечное кольцо,да стеклянные занозыраздирают мне лицо.* * *Лунный круг. Дорожки света.Сосны. Снег. Тропа. Следы.Я не знаю, чем согрета,чем обрадована ты.Затаился белый северв тишине холодных гряд.И снежинки равномерновьются, мечутся, летят.И, мерцая, без ответана меня звезда глядит.Лунный круг. Дорожки света.Сосны. Снег. Тропа. Следы.* * *Отплясываетвынужденный твисткрутящийся под ветром желтый лист.Каратамирасчислены молитвы,как карты, передергиваю ритмы.Гроза запаздывает,как нелепый фокус,в глаза заглядываю, слушаю твой голос.Роса по пальцамшариками бродит,глаза печалятся и в сторону уходят.Но небо слышит, верует и видит:вчера не вышло —сегодня выйдет!* * *Душный день, а потом – телеграмма, но раноговорить о неведомо близком и странном.Пусть в зеленых потемках дымит сигарета,все равно я, наверное, завтра уеду.И в кустах,по мостам,в перелесках,в лесузааукает эхоне в такт колесу:«Так не делают! Зря! Позабудь!» Но зарявдруг осветит мой путь и согреет меня.А на влажном песке,как на белом панно,будет след, будто пролито было вино.И такой же неясный обманчивый следэхо жизнипроухаетглухов ответ.АстерискПреломляются лучи света,в острых гранях, как огонь, блещут.Замечательная вещь – лето,замечательно любить вещи.Над водою рыжий лист кружит,нет в душе ни тоски, боли.От восторга и любви ужаспроступает, как налет соли.Солнце пляшет на углах камня,разбиваются лучи света.Это долгая, как век, память,это краткое, как час, лето.И сгорает в яростном сонме,падает, как в каменоломню,эхо дальнее:помни… помни…отзвук, бьющийся:помню… помню…Море. УтроТемно.Трава.Фигуры пней.Вопит сова,а вслед за нейвопят опята:«Опять полпятого!»Ночь стынет в листьях, а я иду,и тонким свистомзову сову.Шныряют тени, как кошки ночи.Я верил этим слепым пророчествами вышелк морю.Шуршащим следомпесок тревожу,а море бредито лунных грошах,и на причалеживет печаль.Волна качает плечами тали,раскинув всюдусвою вуаль.Скользя по галькесмоленым днищембольшие лодкискрипуче дышат,а куст рябиныне опалим.Во тьме маячат,как свечи, мачты,туман, как дым.Я возвращаюсь.В лесу опятавопят:«Полпятого!Опять полпятого!»В проливах ночия шел без лота.Ну что ж,Допустим…Я заработалнемного грусти.Море. НочьВызвездило.Снега хруст.Пригвоздилотеньюкуст.Берег моря. Лед и
