правда ли, попахивает временами, когда солдаты, побывавшие в плену, отправлялись в концлагерь и в собственной стране?... Я ничего не перевираю, именно это имел в виду капитан Петунин, – напористо сообщил Калинин. – Любой телезритель может прямо сейчас позвонить на номер подполковника Стопольского и лично убедиться в моей правоте... Подполковник, вы меня слышите? – обаятельно улыбнулся Калинин. – Вы ведь не будете лгать своим согражданам? Я так полагаю, – оглянулся он на заложников, – что доблестный „Антитеррор“ подозревает нас всех в преступном сговоре. Ответьте нам, подполковник Стопольский или вы, капитан Петунин. Вы действительно считаете, что вся эта акция была заранее нами спланирована, и нет в галерее ни заложников, ни захватчиков? Есть лишь соучастники, а?»
Калинин картинно развел руки.
Шивцов, сгорбившись, сидел в двух шагах от него.
Обрез на сгибе левой руки, большая спортивная сумка у ног.
«...итак! До истечения назначенного срока, остается... – Калинин быстро взглянул на часы, – ...остается меньше одной минуты. Как мы видим, власти пока ничего не сделали для спасения тех, кого считают своими гражданами. Что ж, признаемся, такое мы видим не в первый раз. К сожалению, чего-то такого мы ждали. Отказываясь от этих людей, – Калинин широким жестом указал на замерших в ужасе заложников, – государство дарит великому художнику материал, о котором он мечтал всю жизнь. Государство дарит ему поистине бесценный материал для создания прекрасного концептуального полотна...»
Он взглянул на часы.
«Время вышло».
«Я не спешу», – кивнул Шивцов.
«...Виктор Шивцов не спешит. У настоящего концептуалиста времени так же много, как у Творца. Но мастер и не будет ждать... Когда рукой художника водит гнев, можно ждать невероятных событий... Вы сами увидите, дамы и господа, к чему приводит непонимание. Согласитесь, художник и власть – вечная проблема. И всегда от нее несло кровью. Хотя, – обаятельно улыбнулся Калинин, – истинный концептуализм только кровью и может подпитываться...»
28
ПЕТУНИН
18,02. Пятница
– Готовность номер один!
Капитан Петунин прижал переговорник к уху. Вылезая из джипа, бросил Арутюняну:
– Весь перехват теперь гони прямо на меня.
И крикнул:
– Мартынчик?
– Снайперы на позиции.
– Бойцы?
– На местах.
– Готовность?
– Полная.
– Бойко?
– Заряды заложены.
– Людей в галерее не заденет?
– Разве что пару экспонатов сомнет.
– Черт с ними. Мумии застрахованы. Наша цель: террорист и его пособник. Я имею в виду журналиста. Есть вопросы? Если нет, приступаем. Действовать без промедления. Операция не должна попасть в эфир.
Петунин легонько похлопал по плечу бойца в сером камуфляже, раздумчиво устроившегося у входных дверей:
– Что это у тебя за чертежи, Архимед?
– Схема сигнализации, установленной в галерее.
– Что-то уж больно мудрено накручено...
– Да ну, только кажется. – Боец провел пальцем по пыльной плите. – Обычная сигнализация типа «
– Обойти систему можно? Чтобы жителей квартала не беспокоить.
– Обойти все можно, – философски изрек боец. – Только сдается мне, товарищ капитан, что террорист намеренно выставил перед нами этот брикет. Хотел, наверное, показать, что у него этого добра выше крыши. А так ли это? Мы с «Марго», – боец нежно похлопал ладонью смирно стоящего рядом робота, больше похожего на поблескивающий мусоросборник, – осторожненько прозвонили систему сигнализации и тщательно сверили полученные нами данные с теми, которые предоставила нам фирма, устанавливавшая сигнализацию.
– И что получилось?
– Да похоже, что брикет на двери единственный.
– Не может быть, – недоверчиво прищурился Петунин.
– Так получается. По крайней мере, только в этом месте нами зафиксировано подключение к системе дополнительного устройства. Конечно, товарищ капитан, за дверью и в залах можно установить несколько бомб другого типа, так, чтобы они детонировали при взрыве первой, но вряд ли клиент будет так серьезно подходит к делу. Какой-то он неряшливый. Не похоже на хорошую работу. Готов поспорить с вами хоть на месячную зарплату, товарищ капитан, что бомба на двери единственная.
– Можешь ее обезвредить?
– Ту, что на дверном стекле?
– Ну да. Мы же только ее видим.
– Можно, конечно, – боец задумчиво почесал щеку: – Только надо ли?
– Это почему? Есть другое предложение?
– Камнем в стекло и вся недолга. Заодно все решетки вынесет.
Петунин озадаченно поджал губы:
– Так мы с тобой пару этажей разворотим.
– Это точно. А как иначе? Взрыв он есть взрыв.
– Ну ты философ, блин! Ничего тут не трогать. Бойко пойдет через верхний этаж.
– Все равно ведь там придется взрывать перекрытие.
– Он умеет. Заряды у него точечные.
– У меня получается красивее.
– Верю, Володя. Но сегодня не твой день.
– Как скажите, – обиженно шмыгнул носом боец.
И тут же подключился Арутюнян:
– Товарищ капитан, подполковник на проводе.
– Потом! Нет меня, Жора, нет меня. Я же сказал!
– Но это же подполковник!
28
ШИВЦОВ
18,51. Пятница
«...акт творения...»
По экрану плыли бледные лица заложников.
«...вам повезло... Вы попали в лабораторию гения... В тайное тайных... Вам посчастливилось видеть весь процесс создания первого поистине концептуального полотна, вы первые непосредственные зрители и участники его создания...»
В кадре Шивцов.
«...кто станет твоим героем?»
