римляне поднимут нас на смех…
— И тем не менее поведение его можно назвать непоследовательным. Он делает все, чтобы быть неуловимым, и в то же время постоянно старается навести нас на свой след. Какая ему нужда была отправить нам это послание до убийства д'Алеманио? Бессмысленный риск.
— Это приносит ему удовольствие.
— Возможно. Но зачем писать «Ван Акен рисует», а не «Иероним Босх рисует»?
— Этим самым он дал себе дополнительное время. Срок, в течение которого мы должны были установить тождество двух имен.
— Можно заключить, что он не так уж недооценивает нас, как кажется. Что даже уверен в наших способностях выйти на д'Алеманио, как только мы узнаем имя Босха.
— Все это не исключено. Но, честно говоря, какой нам толк от его соображений?
— Вопрос в следующем: уж не знает ли убийца о нас больше, чем нужно? Кто мы, каким образом действуем, в каком направлении идут наши поиски, как избежать их? Он наверняка работает по заранее намеченному плану, да вот только я подозреваю, что он в курсе всех наших шагов… История с гравюрой тому доказательство. Она абсолютно абсурдна!
— Абсурдна?
— Ну да. В частности, его идея закупить весь тираж, чтобы не осталось даже образца. Он приобретает гравюры, отделывается от гравера, но забывает о матрице, с помощью которой можно отпечатать бесчисленное множество экземпляров! Заплатив побольше — а это, кажется, не является для него препятствием, — он бы мог получить и ее. Ну разве не абсурдно?
— Возможно… Однако если он не вполне сумасшедший, как истолковать этот жест?
— Не знаю. С одной стороны, он прячет от нас эту гравюру, с другой — предлагает ее нам. Будто играет две роли одновременно.
— Может быть, казнь обжигальщика вынудила убийцу изменить свои планы? Если тот был его сообщником, то его смерть могла толкнуть на…
— Не в обиду вам будь сказано, капитан, но виновность Гирарди маловероятна. И в послании, оставленном на Пасквино, об этом сказано прямо: «Невиновный потерял жизнь».
Капитан устало потер глаза.
— Смертельно спать хочется, Гвидо… Право, не знаю уж, что и думать… Что предлагаешь?
— Так вот! Не стоит ломать голову над этой гравюрой… Не лучше ли вернуться к личности убийцы? Постараться выяснить его характер, наклонности… Проделать с ним то, что он сделал с нами! Для начала: что мы можем с уверенностью о нем сказать?
— Совсем немного.
— Все же попытаемся. У нас есть три послания, написанные его рукой. Первое — из колонны: «Eum qui peccat… Deus castigat». Латынь и кровь, чтобы поразить воображение. Мы предположили, что этот тип испытывает отвращение к греху и вознамерился стать чем-то вроде бича Божьего. В то же время, если Джакопо Верде не составляло труда встретить своего палача в «Волчьей голове», убийце пришлось очень постараться, чтобы добраться до него. Не забудем, нам потребовалось два дня, чтобы открыть это место, к тому же нас было много. Искать одному — надо иметь больше влечения, чем отвращения. Короче говоря, не был ли убийца одним из тех извращенцев? Это весьма упростило бы дело.
— Нет уверенности, что Ватикан согласится с тобой.
— Мне это безразлично… Есть еще свидетельство Джузеппе, одного из подмастерий с улицы Сола. По его словам, Джакопо обзавелся покровителем, богатым и влиятельным господином. Тогда надпись, обрушивающаяся на грешников, может являться лишь предлогом, дополнительной маской для сокрытия виновного! Добавлю к этому: коль уж этот персонаж так богат и влиятелен, ему легко следить за ходом расследования. Вот мы и пришли к отправной точке.
— Богат и влиятелен… Поосторожнее с обвинениями без доказательств, Гвидо… Знатные не любят слухов…
— Я просто рассуждаю вслух, капитан… А еще: наш убийца, несомненно, человек образованный… если судить по его посланиям:
«Джакопо Верде дважды головы лишился,
И Сола опустела, весь город веселился».
«Грешник потерял голову
Невинный потерял жизнь
Понтифик потерял Лицо
А удод вознесся к небесам».
Не скажу, что у него есть поэтический дар, однако эти строки говорят об образованности. Даже некоторой склонности к краснобайству. Сомневаюсь, что наш убийца низкого происхождения.
— Если твой портрет верен, он подойдет к доброй четверти римлян!
— И да, и нет. Нам известно и кое-что о его внешности… Сильный мужчина, немалого роста, способный отрубить голову одним взмахом топора. Довольно подвижный, хотя и не очень быстрый в беге. Хороший наездник. У него странное влечение к старым людям. За исключением Джакопо, трем остальным жертвам перевалило за шестьдесят. Может, его привлекала их уязвимость, беззащитность? А может быть, были другие причины?
— Если я тебя правильно понял, мы должны искать извращенца средних лет, хорошего наездника и образованного?
— Богатого и знатного к тому же.
— Но мотив? Если не в наказание за грехи совершаются эти преступления, то какова их цель?
— Признаюсь, мне цель тоже не ясна. Можно понять то, что связывает Джакопо с Джульеттой, но какое это имеет отношение к ростовщику и граверу? Разве что в эти беспричинные убийства вкладывается какой- то смысл…
— Не можем ли мы выяснить из этой гравюры? Угадать, скажем, следующую жертву или способ предотвратить убийство?
Я опять посмотрел на репродукцию Босха.
— Я лично не могу угадать. Вот разве что выставить посты у всех колоколов и колодцев Рима… И все же я на всякий случай попытаюсь расспросить завтра синьору д'Алеманио. Может, вылетит из нее какое-нибудь словцо о причинах убийства ее мужа?
— Если ничего не получится, мы так и пойдем на поводу убийцы. Признание в беспомощности не очень- то понравится понтифику…
Что-то поразило меня в этих словах, и я перечитал послание с Пасквино.
— Понтифик… — повторил я. — «Понтифик потерял Лицо»… Не ошибся ли он?.. Но нет, он всегда так самоуверен…
— Ты на что-то напал?
— Нет, пока что — предчувствие. Вы не знаете, почему убийца приклеил этот текст на Пасквино?
— Ну… Чтобы навести нас на след Ван Акена, полагаю.
— Да, но почему именно на Пасквино?
— Чтобы его нашли и прочитали, очевидно.
— Вот! чтобы весь город мог это прочитать! Чтобы все римляне об этом узнали. А также чтобы предостеречь первого среди них — папу Льва Десятого!
— Уже поздно, Гвидо… И я очень притомился… Выражайся яснее…
— Заглавная буква! — вдохновенно воскликнул я. — Капитан, из четырех строк есть одна, самая важная! Остановите меня, если я ошибаюсь: «Грешник потерял голову» — об этом мы уже знаем. «Невиновный потерял жизнь» — об этом можно догадываться. «Удод взлетел к небесам» — свидетельство нашего поражения. Ничего нового в них нет. Но — «Понтифик потерял Лицо»: обратите внимание на заглавную букву последнего слова!
Я подал ему бумагу, но капитан недоуменно вернул ее.
— Сожалею, мой мальчик, но ничего не понимаю.
— Во время беседы в Ватикане разве не упоминали при вас о некой пропаже? О каком-нибудь пропавшем священном предмете или реликвии? О чем-то важном, что взволновало кардиналов, о чем они
