месяцев расправиться с Францией и Россией. Этой войны хотели мы, мы хотели её именно в том виде, в каком она ведётся, и мы доведём её до победного конца» (22).
Британское — а позже и американское — стремление к завоеванию было безошибочно предначертано в кратком, но почти пророческом упоминании Макиндера о нескольких клиньях, которые морские державы должны вбить в центральный регион, чтобы втянуть сухопутные армии противника в последовательность локальных конфликтов. Чтобы локализовать каждый конфликт, следовало отделить искомый участок от прилегающих регионов и обескровить их в бесконечной череде войн, ведущихся под политическими, религиозными или этническими лозунгами. Так англо-американцы поступали всегда: в Европе — натравив всех на Германию (1904-1945); на Ближнем Востоке — втиснув Израиль в самое сердце арабского мира (1917 по настоящее время); на Дальнем Востоке — всадив несколько шипов в бок Китаю — Вьетнам, Корея и Тайвань (1950 — по настоящее время); в Центральной Азии — дестабилизировав весь этот регион межплеменными столкновениями, опираясь на помощь Пакистана, для того чтобы предотвратить переход стран Каспийского побережья в сферу влияния России (1979 — по настоящее время).
Самое важное заключается в том, что результаты этих игр в завоевания никогда не становятся очевидными сразу — для этого требуются недели, месяцы, а иногда и десятилетия. Имперские стратегические планы не терпят спешки. Капитаны мировой агрессии измеряют свои достижения и неудачи временными шкалами, ценой деления которых являются поколения. Именно в такой временной шкале следует рассматривать вопрос о зарождении и инкубации нацизма: это был долгосрочный и тщательно продуманный план ликвидации даже воображаемой гегемонии Германии на континенте. И правители Британской империи дождались своего часа.
Германия и Англия готовились к войне: первая готовилась к молниеносной схватке, вторая — к долговременной осаде. В 1898 году германский рейх начал всерьёз наращивать свою военно-морскую мощь; к 1906 году по тоннажу судов Германия вышла на второе место в мире. В 1900-1902 годах Британия отвлеклась от потерявших актуальность антирусских интриг в Центральной Азии и от мелких африканских противоречий с Францией, сосредоточив всё свои стратегические усилия на окружении Германии, имея в виду в подходящий момент направить первый удар полномасштабного нападения с северо-западного плацдарма.
В 1904 году британским дипломатам удаётся привлечь на свою сторону Францию — стороны заключают договор, известный под названием «сердечного согласия», Entente Cordiale: над Марокко был поднят триколор, а над Египтом — Юнион-Джек (23) (британский флаг.—
В марте Гельмут фон Мольтке, главнокомандующий германской армии, которого позже обвинили в проигрыше войны, предрешённом после неудачи на Марне в сентябре 1914 года (о чем будет подробно сказано ниже), опасавшийся надвигавшейся бури, заметил: «Никто не имеет ни малейшего понятия, какие грозовые тучи сгущаются над нашей головой; вместо того чтобы со всей возможной серьёзностью готовиться к трудным временам, нация занимается тем, что рвёт себя на куски» (24).
В июле 1904 года, после четырёх девочек, у августейшей четы Романовых — Николая и Александры, — родился мальчик, цесаревич Алексей. Врачи обратили внимание на затянувшееся кровотечение из перерезанной пуповины, но вскоре кровь остановилась, и о мрачных подозрениях на время забыли. Год спустя у Алексея случился первый приступ болезни, которая, к ужасу отца и матери, оказалась гемофилией. Так как при этой болезни кровь теряет способность свёртываться, малейший порез может стать угрозой для жизни (25). Медицина того времени была бессильна перед гемофилией.
За шесть месяцев до первого кровотечения у цесаревича, в январе 1905 года, Россия стала свидетельницей первого и единственного в её истории спонтанного народного возмущения: этим восстанием руководили не самозваные «непримиримые атеисты», подобные Троцкому, которые вскоре присоединились к бурлящему потоку (26), а священник, поп Гапон. Процессия из тысяч людей, протестовавших против нехватки продовольствия, низкой заработной платы и тирании, возглавляемая священником, двинулась на площадь Зимнего дворца, где была расстреляна и рассеяна казаками и полицией: тот день вошёл в историю как Кровавое воскресенье. За расстрелом последовали массовые забастовки, напряжённость нарастала. Царь пошёл на уступки: Санкт-Петербургский совет возник спонтанно, как институциональное учреждение местного самоуправления, наряду с неохотно созданным по указу царя совещательным органом — Думой.
В течение этого года, в период противоречивого перемирия и иллюзорных реформ, многие будущие революционные вожди примкнули к только что образованному Совету, но их агитация была беспощадно подавлена: царь не собирался идти на действительные реформы и блефовал; многие возмутители имперского спокойствия были арестованы и отправлены в Сибирь, откуда они постепенно, один за другим, сумели бежать. Россия находилась в состоянии внутреннего потрясения. Во внешней политике страна также пережила катастрофу. Через несколько месяцев после начала народного бунта Россия была разбита в Корее и Маньчжурии японцами в отдалённом колониальном споре. Поражение было неслыханным.
В самый разгар российской смуты Вильгельм наконец предпринимает первую попытку организовать евразийское сближение; в июле 1905 года он приглашает царя в Бьёркё в Финском заливе и успешно склоняет Николая к подписанию договора, согласно которому (1) две державы обязываются помогать друг другу в случае войны и (2) Россия обязывается сообщить Франции о своём решении, с тем чтобы впоследствии вовлечь в союз и её (27).
Но поскольку Германия так до самого конца и не поняла, что Великобритания готовит беспримерную осаду, — эта политическая близорукость привела к краху Германии, — постольку союз с Россией был уже невозможен. Вероятно, в 1905 году было уже поздно. Действительно, в тот момент, когда Германия могла привязать к себе Россию, приняв её ценные бумаги (то есть осуществив широкие заимствования), — а такая возможность возникла в 1887 году, — она отказалась это сделать, уязвлённая экономическим антагонизмом России. Немедленно оживившиеся финансовые интересы Франции и в меньшей степени Британии привели к тому, что именно эти страны дали России необходимые ссуды и, таким образом, решительно связали дальнейшую судьбу Российской империи со своей имперской политикой.
Бисмарк просто играл с Россией: он не привязал её к Германии, хотя был, по логике вещей, обязан это сделать. Евразийское объятие могло стать реальностью только в том случае, если бы Германия примирила австрийские и российские амбиции в Mitteleuropa (Центральной Европе), с Францией или без неё. Такова была главная геополитическая миссия центральных держав, противовес надвигавшейся осаде со стороны морских держав; в исполнении этой миссии все германские канцлеры, начиная с Бисмарка и кончая БетманТольвегом, потерпели полное фиаско. Так были посеяны семена прошлого и настоящего распада Европы.
Договор, подписанный в Бьёркё, так и не был ратифицирован. По возвращении Николая домой его министры быстро отрезвили царя, напомнив ему о финансовых обязательствах перед Францией, которая между тем, получив сведения о тревожной выходке русского императора, заявила о категорическом несогласии вступать в какие бы то ни было союзы с рейхом. Видимо, Вильгельм забыл о том, что французы «безнадёжны». Итак, Николай дал задний ход, кайзер энергично протестовал, но всё было напрасно. В сентябре с вопросом о союзе с Германией было покончено. Если англо-французские деньги и германская глупость помешали России достигнуть взаимопонимания с рейхом, то эти же причины определённо придали новый импульс старому, проверенному временем франко-русскому военному сотрудничеству, а немцы теперь с опозданием пытались лечить уже ставшую неизлечимой болезнь. Немцы упустили свой шанс задолго до Бьёркё (28).
В октябре 1905 года царь впервые упомянул в своём дневнике о «божьем человеке». В Петербурге появился Распутин. Обстоятельства его проникновения в придворные круги остаются невыясненными, но в период между октябрём 1905-го и 1907 годом Распутина, должно быть, позвали ко двору во время одного из приступов болезни царевича, и Распутину удалось чудесным образом прекратить этот приступ (29). Своими прикосновениями и молитвами только этот сибирский целитель оказался способным сохранить жизнь романовскому наследнику. Александра, возблагодарив небо за своевременное появление этого странствующего монаха, сделала его своим духовным наставником, вознеся его к вершинам власти. Царица
