плохой лесничий, каким они пытаются его представить?
— На что ты намекаешь, Денни?
— Мне кажется, все очень просто. Разве опытный лесничий стал бы рубить не те деревья? Не обратил бы внимания на сломанные изгороди или при обходе забыл закрыть ворота?
— Или опрыскал деревья в питомнике не тем составом, что погубило все саженцы ели? — задумчиво протянула Розмари и покачала головой. — Я все равно не поверю, что к этому имеет отношение Хью или Джерри. Они не стали бы открывать ворота и делать дырки в изгородях. И Хью сам мне сказал, что Мэтт отмечал деревья вместе с Кеном.
— Кто-нибудь мог идти следом и ставить другие метки.
— Глупости! Честное слово, Денни, у тебя слишком богатое воображение.
— Может быть. Тогда придумай какое-нибудь другое объяснение, например недосмотр или лень. Неудивительно, что Мэтт сердится, потому что все это происходит на его участке. Не успел он сам сообщить обо всем инспектору, как кто-то его опередил.
Зазвонил телефон, и Розмари сняла трубку. Пациенту, который заболел утром, стало хуже, и ее просили прийти. Розмари повесила трубку и крикнула Денни, что должна ехать. Диагноз был неясен, слишком много расплывчатых симптомов, и по пути голова Розмари была занята проблемой постановки диагноза и при необходимости немедленной отправки тринадцатилетнего мальчика в больницу. Мысли о Мэтте и словах Денни отошли на задний план.
Родители мальчика были приезжими. Болезнь под названием фавизм, встречавшаяся редко несколько лет назад, теперь стала частой из-за большого числа иммигрантов. Эта болезнь была распространена в странах Средиземноморья и вызывалась нехваткой в организме фермента — глюкозы-6-фосфата дегидрогеназы. Больной не мог усваивать бобы. Когда Розмари приехала и подробно расспросила мать мальчика, выяснилось, что он часто ел бобы безо всяких последствий, но недавно съел их сырыми. В некоторых случаях требовалось переливание крови, и Розмари выписала направление в больницу.
Она медленно возвращалась домой. Уже почти стемнело, и в лесу было тихо. Розмари опять вернулась к мыслям о Мэтте, и ее вдруг охватило желание увидеть его. Неужели то, что сказала Денни, правда?
Могли Хью и Джерри отравлять Мэтту жизнь? Она не хотела в это верить. Розмари вспомнила, что не видела Хью уже несколько дней, и свернула на узкую дорогу, ведущую к его дому. Рядом с дверью был привязан лесной пони. Розмари помедлила. Возможно, у Хью гость, хотя она и понятия не имела, кто бы это мог быть. Потом в окне мелькнула фигура, и Розмари с ужасом отчетливо увидела, что гостьей Хью была Лидия Бринли.
Глава 5
Первой мыслью Розмари было тут же свернуть с узкой тропинки, но она передумала, решительно вышла из машины и захлопнула дверцу. Как она и предполагала, Хью тут же подошел к окну. На его лице появилось удивление, но когда он открыл дверь, то уже успел взять себя в руки.
— Какой приятный сюрприз, — весело сказал он. — Нечасто ты оказываешь мне подобную честь. А сегодня ты уже моя вторая гостья. Такая внезапная популярность меня смущает. Заходи.
Он распахнул дверь, и Розмари шагнула внутрь. В доме не было прихожей. Дверь вела прямо в гостиную, где на ручке кресла с сигаретой сидела Лидия. Она насмешливо взглянула на Розмари, но та ее опередила:
— Добрый вечер, мисс Бринли. Похоже, у вас возникла внезапная симпатия к лесничим.
Лидия широко раскрыла голубые глаза:
— Вы не должны делать поспешных выводов, доктор. Правда, мне все равно, что вы подумаете. — Она поднялась и потушила только что зажженную сигарету.
Хью вмешался:
— Мисс Бринли проезжала мимо и почувствовала себя нехорошо.
— Вот как? Тогда, возможно, вы позволите мне вас осмотреть? — предложила Розмари.
— Вот еще! Я прекрасно себя чувствую и уже ухожу.
Хью проводил ее на улицу, и, оставшись в одиночестве, Розмари подумала, что может неверно истолковать приход Лидии.
— Извини, — сказал Хью, вернувшись в дом. — Почему ты решила зайти?
— Просто проезжала мимо. Как и Лидия.
Хью неуверенно взглянул на нее.
— Это правда. Я не приглашал ее.
— Все нормально, Хью. Ты не должен ничего объяснять.
— Наверное. Прости.
Розмари пожалела, что решила зайти. Ни Хью, ни Джерри никогда не завидовали Мэтту. Она не собиралась принимать всерьез домыслы Денни.
— Утром я видела Джерри в Брокенхерсте, — сообщила Розмари.
— Знаю. Он мне говорил.
Розмари ждала, что Хью скажет о погубленных деревцах, но он промолчал. Она сделала движение к двери:
— Я должна идти.
— Так скоро? Ты же только пришла.
— Отца нет дома. Я могу кому-нибудь понадобиться.
Хью проводил ее до машины.
— Мне жаль, что такое случилось с питомником, — сказала Розмари.
Хью наклонил голову:
— Тебе сказал Джерри?
Розмари кивнула.
Хью сунул руки в карманы и уставился в землю.
— Мне жаль Уиндборна. Все складывается против него.
Розмари сжалась.
— Я видела его утром в Брокенхерсте. Он думает, что кто-то передает все инспектору.
Хью быстро поднял голову:
— Да? Я тут ни при чем. Ты же не подумала, что это я?
— Нет, конечно нет.
На его лице появилось выражение облегчения.
— Тогда все в порядке. Мэтт Уиндборн может думать все, что угодно.
— Хью, ты же на самом деле так не считаешь.
На мгновение он положил руку на плечо Розмари.
— Главное — это ты. Все равно невозможно все скрывать от инспектора, если Уиндборн правильно составляет свои отчеты.
Больше сказать было нечего. Розмари отправилась домой, недоумевая, кто хочет причинить зло Мэтту и удастся ли это ему. Это не мог быть Хью, несмотря на то что она была неприятно удивлена, застав у него дома Лидию Бринли. Странно, что Лидия часто попадается на глаза в последние дни. Ведь она из тех, кто всей душой ненавидит представителей лесничества. Неужели знакомство с Мэттом заставило ее переменить свои чувства? Невозможно. Лидия может быть влюблена в него, но Розмари была убеждена, что она никогда не примирится с этим департаментом правительства. Возможно, Лидия пытается вынудить Мэтта покинуть организацию? Но это не объясняет того, что происходит в лесу. У Розмари голова шла кругом. Она легла спать в тот вечер совершенно изможденной и с одной лишь мыслью. Она любит Мэтта, а он совершенно не обращает на нее внимания и даже считает, что Розмари способна навредить ему. Боль была слишком сильна, и она не могла плакать. Но жизнь продолжалась, а ей надо было делать свою работу. В течение следующих недель Розмари решительно пыталась бороться со своими чувствами, внушая себе, что
