собираемся нести дежурство у ее постели.
— А можно и мне присоединиться к вам?
— К сожалению, Джордж, твое здоровье не позволяет тебе участвовать в таких дежурствах. Лучше займись своими делами и оставь эту жуткую обязанность нам. Мы сделаем все, что в наших силах.
— Как скажешь, брат. Как скажете, мистер Маршдел. Я понимаю, что мое здоровье хрупко, словно сухой тростник, но мысли о вампире доводят меня до изнеможения. Истина в том, что я напуган — ужасно напуган. Мне кажется, что я, как и моя бедная сестра, уже никогда не смогу заснуть.
— Не поддавайтесь этому чувству, Джордж, — сказал Маршдел. — Если вы позволите обстоятельствам овладеть вами, то лишь добавите тревог своей несчастной матери. Вы же знаете, как она переживает за всех вас. И как старый друг семьи, я прошу не выказывать своих эмоций в ее присутствии.
— Ради спокойствия матушки я готов стать даже лицемером, — печально ответил Джордж.
— Это не лицемерие, Джордж, — сказал Генри. — И такой обман всегда достоин оправдания.
День продолжался, а бедняжка Флора оставалась в том же бредовом состоянии. После полудня Генри решил прибегнуть к помощи медика и отправился к соседний город, где, как он знал, обитал довольно знающий лекарь. Генри хотел рассказать этому джентльмену о печальном недуге Флоры, предварительно взяв с него обещание о сохранении тайны. Но прежде чем юноша добрался до города, он понял, что конфиденциальность встречи уже ни к чему.
Озабоченный другими проблемами, Генри выпустил из виду то, что слуги тоже в курсе дел. И им ничто не мешало излагать эту историю во всех ее подробностях. Конечно же, они не упустили такой возможности для сплетен и притворных вздохов. Пока Генри размышлял о том, как действовать в сложившейся ситуации, новость о ночном нападении вампира на Флору Баннерворт — а слуги в этом нисколько не сомневались — разлетелась по всей округе.
По пути Генри встретил владельца небольшого поместья, и знакомый ему джентльмен, придержав своего коня, завел беседу:
— Доброе утро, мистер Баннерворт.
— Доброе утро, — ответил Генри. Он хотел было поехать дальше, но мужчина добавил:
— Извините, что вмешиваюсь, сэр, но что это за история о вампире, о которой здесь все болтают?
Генри был настолько поражен, что едва не свалился с лошади. Развернув коня, он спросил:
— Неужели все?
— Да. Я слышал ее уже от дюжины людей.
— Вы удивляете меня.
— Так это неправда? Конечно, я не настолько суеверен, чтобы верить в вампиров, но ведь дыма без огня не бывает, верно? Обычно мы находим в комке таких сплетен ядро действительных событий, вокруг которых создается слух.
— Моей сестре нездоровится.
— Ах, вот как! Это плохо.
— И еще прошлой ночью к нам проник какой-то человек.
— Я полагаю, вор?
— Мне тоже так кажется. Он пробрался в комнату сестры и напугал ее до потери чувств.
— А потом невежественные люди придумали историю о вампире и ранах на шее девушки.
— Да, да.
— Тогда желаю вам счастливого пути, мистер Баннерворт.
Раздосадованный тем, что дело получило публичную огласку, Генри попрощался с джентльменом и вонзил шпоры в бока своей лошади. Он решил не разговаривать ни с кем на эту щекотливую тему. Несколько знакомых пытались остановить его, но Генри лишь махал им рукой и, не сбавляя темпа, проносился мимо. Так, без единой задержки, он домчался до дома мистера Чиллингворта — медика, с которым Генри хотел посоветоваться.
Юноша знал, что в такое время дня доктор обычно бывает дома. Тот действительно оказался на месте, и вскоре Генри предстал перед ним, умоляя терпеливо выслушать его рассказ. Получив согласие и не упуская ни единой подробности, он поведал медику о том, что случилось с Флорой. Когда Генри закончил свои объяснения, доктор несколько раз изменил свою позу и в конце концов спросил:
— Это все?
— Да. А разве не достаточно?
— Даже более, чем достаточно, мой юный друг. Вы поставили меня в тупик.
— Сэр, возможно, у вас появилось какое-то предположение?
— Пока еще нет. А сами вы что думаете?
— Я не смею говорить об этом. Мой брат Джордж убежден, что в нашем доме побывал вампир, но лично мне его идея кажется абсурдной.
— Тем не менее я еще никогда не слышал более убедительной истории в пользу этого ужасного суеверия.
— Сэр, неужели вы верите…
— Верю во что?
— В то, что мертвые могут снова возвращаться к жизни и, питаясь кровью, восстанавливать свои былые силы.
— Вы принимаете меня за дурака?
— О, сэр! Конечно, нет!
— Тогда почему вы задаете мне такие вопросы?
— Но как же быть с неоспоримыми фактами?
— Ваши факты могут быть какими угодно. Я им все равно не поверю. Мне проще думать, что вы сошли с ума — вся ваша семья. Что полнолуние помутило ваш разум.
— Мне тоже было бы так проще думать.
— Возвращайтесь домой. Через два часа я приеду к вам и осмотрю вашу сестру. Возможно, мне удастся пролить свет на эти странные обстоятельства.
Расстроенный юноша отправился домой. Избегая назойливых вопросов, он всю дорогу пришпоривал коня и добрался до особняка без лишних объяснений всем и каждому о том, что терзало его душу. К тому времени солнце стало клониться к вечеру, и прежде чем заняться другими делами, Генри решил узнать, как изменилось состояние сестры в его отсутствие.
Оказалось, что ей стало немного лучше. Когда он вошел, Флора спала. Но затем она проснулась и заговорила тихо и бессвязно — очевидно, ночное потрясение сильно повлияло на ее нервы. Генри тут же вернулся к кровати, склонился над сестрой и нежно спросил:
— Флора, милая Флора, тебе уже лучше?
— Генри, это ты?
— Да, дорогая.
— Скажи мне, что случилось?
— Разве ты не помнишь, Флора?
— Я помню, но кто это был? Генри, почему все уклоняются от этого вопроса?
— Успокойся, милая. К нам в дом пробрался вор.
— Ты уверен?
— Да. Эркер очень удобен для проникновения, но теперь мы перенесли тебя в другую часть дома, так что можешь не бояться повторений этого визита.
— Я едва не умерла от страха. Даже теперь я вижу перед собой эти страшные сияющие глаза. Ах, Генри! Какой ужас! Я пропала. Не жалей меня, и пусть никто не остается со мной этой ночью.
— Ты зря боишься, Флора. Я намерен сидеть у твоей постели, с оружием в руках. И клянусь, никто не причинит тебе вреда.
Она вцепилась пальцами в его ладонь и страстно зашептала:
— Ты останешься со мной? Мой добрый брат! А может быть, тебе не стоит подвергать себя такому риску!
