– Но это не самый страшный расклад, – сказала она.
– Мелисса, – предупреждающе произнесла Кейт.
Коркоран вскинула брови и с невинным видом уставилась на нее.
– Насколько я поняла, мы решили ничего не скрывать от Уаймана. – Она вновь повернулась к Форду. – По-настоящему пугает вероятность того, что «Изабелла» создаст такую миниатюрную черную дыру, которая не исчезнет. В таком случае она переместится в центр Земли, застрянет там и будет разрастаться до тех пор, пока не… Ба-бах! Прощай, планета…
– Это возможно? – спросил Форд.
– Нет, – раздраженно ответила Кейт. – Мелисса тебя просто дразнит.
– Девяносто семь процентов, – объявил Долби.
– Энергия – семнадцать целых девяносто две сотых тераэлектрон-вольт.
– Кейт? – позвал Форд, понизив голос. – А тебе не кажется, что даже малая вероятность – это слишком опасно? Речь ведь не о каких-нибудь пустяках, а о судьбе всего человечества.
– Нелепые предположения не причина для того, чтобы отказываться от научных исследований.
– И тебя это не волнует?
– Черт! – вспыхнула Кейт. – Конечно, волнует, Уайман! Я ведь тоже живу на этой планете. По-твоему, я пошла бы на такой риск, если бы серьезно опасалась за последствия?
– Если существует даже ничтожно малая вероятность, значит, ты рискуешь.
– Ее не существует. – Кейт крутнулась в кресле, внезапно поворачиваясь к Форду спиной.
Он выпрямился и заметил, что Хазелиус до сих пор наблюдает за ними. Поднявшись с кресла, руководитель с улыбкой направился к Форду.
– Уайман? Позволь, я успокою тебя. Если бы у черных дыр был столь длинный век, то мы сталкивались бы с ними повсюду. Даже те, что возникли во время Большого Взрыва, до сих пор здравствовали бы. В общем, их было бы так много, что они давно поглотили бы все вокруг. Однако мы живы и здоровы. Это лучшее доказательство того, что черные дыры исчезают.
Коркоран, глядя на Форда из-за спины Хазелиуса, усмехнулась, довольная, что ее слова так его встревожили.
– Да, но это доказательство… не очень-то убедительное, – пробормотал Уайман.
Хазелиус положил руку ему на плечо.
– «Изабелла» в принципе не может создать черную дыру, способную уничтожить Землю. Это исключено.
– Мощность равномерная, – сказал Сен-Винсент.
– Пучки коллимированы. Энергия – восемнадцать целых две десятых тераэлектрон-вольт.
Центр управления ожил. Форд уловил странный звук – отдаленное негромкое пение.
– Слышишь? – спросил Хазелиус. – Этот звук производят триллионы частиц, которые мчатся по «Изабелле». Вообще-то не очень понятно, почему они поют. Пучки находятся в полном вакууме. По- видимому, возникает вибрация, которая передается сильными магнитными полями.
Атмосфера становилась все более напряженной.
– Кен, увеличь мощность до девяноста девяти и на этом пока остановись, – попросил Хазелиус.
– Хорошо.
– Рей?
– Энергия – чуть больше девятнадцати и постоянно повышается.
– Харлан?
– Все в норме.
– Майкл?
– Без отклонений.
По центру раскатился громкий встревоженный голос Уордлоу:
– Незваный гость!
– Что? – Хазелиус замер. – Где?
– Возле ограды, в районе лифта. Сейчас увеличу изображение.
Хазелиус подскочил к охранному пункту, за ним следом подошел и Форд. На одном из экранов Уордлоу возникло изображение зеленоватого забора, за которым наблюдала камера, установленная на лифтовой башне. Вдоль ограды беспокойно расхаживал человек.
– Можно узнать, кто это такой?
Уордлоу щелкнул переключателем, и на экране высветилось более крупное изображение, передаваемое другой камерой, расположенной на заборе.
– Проповедник! – воскликнул Хазелиус.
– Я с ним разберусь. – Уордлоу поднялся.
– Нет, не стоит, – возразил Хазелиус.
– Но ведь он задумал незаконно проникнуть на территорию!
– Пусть попытается. Он безвреден. Попробует взобраться на ограду, тогда попросишь его убраться через громкоговоритель.
– Слушаюсь, сэр.
Хазелиус повернул голову:
– Кен?
– Удерживаемся на девяноста девяти.
– Что с суперкомпьютером, Рей?
– Пока порядок. Слежу за потоком частиц.
– Кен, добавь одну десятую.
Цветок на экране заполыхал, подрагивая и переливаясь всеми цветами радуги. Околдованный, Форд не мог отвести от него глаз.
– Появляются первые признаки резонанса, – сообщил Майкл Чеккини.
– Увеличим мощность еще на одну десятую, – сказал Хазелиус.
Цветок на мониторе исказился, краски стали более насыщенными. По бокам внезапно возникли красные лопасти, которые то расширялись, то опадали.
– Все системы продолжают работать, – сказал Сен-Винсент.
– Еще одну десятую, – произнес Хазелиус.
Чен ударила по клавиатуре.
– А у меня снова то же! Искривление пространства и времени в месте столкновения.
– Еще десятую, – негромко произнес Хазелиус.
– Вон она! – вскрикнула Чен.
– Видишь? – обратилась Кейт к Форду. – Черная точка там, где сталкиваются частицы. Такое впечатление, что струя на миг исчезла и вновь вернулась в нашу Вселенную.
– Двадцать два и пять тераэлектрон-вольт. – Даже всегда невозмутимая Чен сидела как на иголках, едва сдерживая волнение.
– Девяносто девять и четыре, без изменений.
– Добавь еще одну десятую.
Цветок скрутился в спираль и стал разбрасывать во все стороны разноцветные пятна и полосы. Темная дыра в середине постепенно разрасталась, ее неровные края дрожали. По щеке Хазелиуса сползла капелька пота.
– Это источник заряженных частиц при двадцати двух и семи тераэлектрон-вольт, – сказала Кейт Мерсер.
– Еще одну десятую.
Дыра расширялась, странно пульсируя и напоминая бьющееся сердце. В самом центре она была черной, как непроглядная ночь. Форд смотрел в эту черноту будто загипнотизированный.
– Искривление усиливается, – сказала Чен.
Дыра поглотила большую часть экрана. Внезапно Форд увидел в ней движение, напоминавшее рябь на поверхности воды, когда на глубине проплывает рыба.
– Что с компьютером? – резко спросил Хазелиус.
