От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор

дорогой и под конвоем, местное население, конечно, могло заподозрить в нас недобрых людей, тем более, что цель нашего путешествия была совершенно непонятна для туземцев. Как некогда в Монголии и Гань-су, так и теперь на Тариме, обитатели этих стран решительно не верили тому, что можно переносить трудности пути, тратить деньги, терять верблюдов и так далее только из желания посмотреть новую страну, собрать в ней растения, шкуры зверей, птиц и пр., — словом, предметы никуда не годные и решительно ничего не стоящие. Под влиянием подобного настроения усердие таримцев относительно обманывания нас часто преступало границы и доходило до ребячески глупого.

Единственный человек, через которого мы могли узнавать кое-что более подходящее к истине, это был Заман-бек. Но он плохо знал местный язык; притом же и самого Замана часто обманывали, подозревая его в излишнем расположении к русским.

Для продовольствия во время пути нам доставляли баранов, которые отбирались даром у местных жителей. С нас также не брали денег за этих баранов[62], несмотря на мои настояния. Впоследствии, чтобы отплатить за полученных баранов, я подарил беднейшим жителям Лоб-нора сто рублей. На Тариме же было запрещено окончательно брать деньги, и местный ахун объявил нам, что у него нет бедных.

Общий очерк ноября. Ноябрь, проведённый нами в пустынях Тарима, на одной и той же абсолютной высоте, характеризовался одинаковой ясной и тёплой погодой. Правда, ночные морозы, сильно увеличившиеся вдруг в первых числах месяца, доходили на восходе солнца до —21°,4, но днём всегда было тепло в ясную тихую погоду. При наблюдении в 1 час пополудни ни разу не было ниже +0°,8; иногда же термометр показывал в это время даже в половине месяца +5°,1, а на солнце поднимался в конце месяца до +6°,3. Случалось, что на солнечном пригреве иногда пролетала муха, а 7-го числа мы ещё видели стрекозу. Погода постоянно была превосходная, ясная. С восходом солнца температура повышалась быстро, но так же быстро падала вечером. Температура почвы, даже в конце месяца, доходила до +2° на глубине 2 футов, на 1 фут было — 0°,2; сверху земля промерзала только на 2–3 дюйма, притом днём опять немного оттаивала. То же было и с водою. Болота и озёра замерзли окончательно только к концу ноября. Река Тарим и даже его рукава были в это время еще совершенно свободны от льда; хотя по утрам шла небольшая шуга, но днём она растаивала. Ветров было крайне мало, и то лишь слабые, обыкновенно же погода стояла тихая. Сухость воздуха была чрезвычайно велика. Дождя или снега не падало ни разу. По ночам, в долине Тарима, по болотам, тростник и кустарники постоянно покрывались инеем, который сходил лишь часам к десяти утра. Хотя ветров сильных вовсе не было, но воздух был постоянно наполнен пылью, как туманом. Далёкие горы на севере, даже в более прозрачные дни, только неясно синели. Эта же пыль мешала астрономическим наблюдениям.

Барометрические наблюдения не совсем удобно было производить в юрте. Барометр, принесённый со двора, имел всегда более низкую температуру, нежели воздух в юрте. Ртуть в маленьком термометре скорее нагревалась, нежели в барометрической трубке; ради этого приходилось ждать некоторое время, между тем инструмент сильно пылился.

Пройдя 190 вёрст вниз по Тариму[63], мы достигли того места, где Кюк-ала-дарья снова соединяется с главной рекой. Здесь мы вторично переправились (на плоту) через Тарим, который, на месте переправы, называемой Айрылган, имеет лишь 15 сажен ширины, при глубине 21 фут[64].

9 декабря. Мы за Таримом. Пройдя 5 вёрст, пришли на берег Тарима, через который переправились на плоту. Ширина реки здесь сажен 15, глубина 3 сажени; течение довольно быстрое. Вступление на Тарим ознаменовалось для меня неожиданным сюрпризом. Перед вечером я поехал с казаком Бетехтиным на другую сторону Тарима охотиться за фазанами. Лодка была, как и все суда на Лоб-норе, из выдолбленного ствола тогрука. Вместе с нами в лодку был взят и Оскар [собака]. Переехали хорошо, но у противоположного берега наехали на бревно; начали с него сниматься, — лодка опрокинулась, и мы полетели в воду, окунувшись с головой. Оскар выплыл тотчас же на берег, мы же ухватились за обернувшуюся лодку, и нас понесло вниз по течению. Начало относить на средину; между тем, казаки на противоположном берегу, не имея лодки, не могли подать нам помощи. Лодка, за которую ухватился я с казаком, от неравновесия тяжести начала вертеться, и с каждым её поворотом мы окунались в воду. Тогда я бросил лодку и поплыл к берегу, до которого, правда, было не более 10 или 12 шагов, но на мне, кроме тёплого одеяния, были надеты ружья, сумка и патронташ. Однако опасность придала силы, — я доплыл до берега и вылез на него. Казак же, не решившись плыть, влез на лодку, и его несло по течению. Между тем, услыхали в деревне, и прибежавшие жители бросили Бетехтину верёвку, за которую вытащили его на берег. Затем мы, уже на плоту, переплыли обратно на свой берег. Тотчас мокрое платье было снято, я вытерся спиртом и напился горячего чаю. Затем, переодевшись, отправился, но уже на своём берегу, за фазанами, чтобы согреться хорошенько ходьбою. Конечно, не особенно приятно попасть в воду в декабре, но зато я первый купался в Тариме! Соединившись с Кюк-ала- дарьей, Тарим снова достигает 30–35 сажен ширины и сохраняет такие размеры до впадения в озеро Кара- буран. Верстах в пятнадцати выше этого впадения, на правом берегу описываемой реки выстроено небольшое, квадратной формы, глиняное укрепление (курган), в котором, во время нашего перехода, помещалось лишь несколько солдат из Корла.

Погода за всё время нашего пути по Тариму, т. е. в течение ноября и первой половины декабря, стояла отличная — ясная и тёплая. Правда, ночные морозы доходили до 22°,2 С, но лишь только показывалось солнце, температура быстро повышалась, так что в полдень в первый раз ниже нуля (в тени) была наблюдаема лишь 19 декабря. К этому времени, вероятно, замёрз и Тарим, хотя, может, и не сплошь. Ветры дули лишь изредка и притом слабые; воздух был чрезвычайно сухой и постоянно наполнен пылью, как туманом ⁽³¹⁾. Атмосферных осадков не выпадало вовсе. По словам местных жителей, снег на Тариме и Лоб-норе выпадает как редкость, раз или два в три, четыре зимы; лежит обыкновенно лишь несколько дней, иногда и того меньше; дожди летом также крайне редки.

* * *

От вышеупомянутого глиняного форта на Тариме мы направились не на Лоб-нор, до которого уже было недалеко, а прямо на юг, в деревню Чархалык[65], заложенную лет тридцать назад ссыльными, а частью добровольными переселенцами из Хотана. В настоящее время описываемая деревня состоит из 21 двора[66] и глиняного форта, в котором помещаются ссыльные[67]. Они обязаны заниматься хлебопашеством на пользу казны; прочие же жители сеют для себя. Вода для орошения полей получается из р. Чархалык-дарья, вытекающей из соседних гор. Эти горы стоят на южной стороне Лоб-нора, достигают громадных размеров и известны под именем хребта Алтын-таг ⁽³²⁾.

Верстах в трёхстах[68] к юго-западу от Чархалыка на р. Черчен- дарья. лежит небольшой город Черчен[69], правитель которого ведает Чархалыком. От Черчена далее к юго-западу десять дней пути до большого оазиса Ная [Пия] (900 дворов), откуда через три дня приезжают в город Керия, имеющий, как нам сообщили, до трёх тысяч домов. Из Керии, через город Чжира [Чира], путь лежит в Хотан. Последний, равно как Керия и Черчен, находится в зависимости от Якуб-бека кашгарского.

В одном дне пути от Керии в горах добывают золото. Золотые рудники находятся также в пяти переходах от Черчена, в верховьях Черчен-дарьи. Здесь, как нам говорили, ежегодно добывают около шестидесяти пудов золота, поступающего в казну Якуб-бека.

На том месте, где ныне расположен Чархалык, видны развалины глиняных стен старинного города, который нам называли Оттогуш-шари[70]. Эти развалины имеют около трёх верст в окружности; впереди главной стены были выстроены сторожевые башни. Кроме того, в двух днях пути от Чархалыка к Черчену лежат, как нам сообщали, развалины другого города — Гас-шари. Наконец, близ Лоб-нора мы нашли остатки третьего города, весьма обширного. Это место зовётся просто Коне-шари [Куня-шаар], т. е. старый город.