девушка родила ребенка, а потом потребовала развода с Северином и покинула дворец.
— Сначала полетела на планету своего мужа, а потом потребовала развода?
— Только на этом условии госпожа Огата обещала ей защиту. Ей помогли сменить имя и позволили… ххммм… открыть своё дело. Госпожа Огата очень великодушна — кто сделал бы большее для двоюродной сестры Райана Маэды? Да еще и в разгар восстания?
— Ребенок? — спросил Дик, костенея от бешенства. Спокойно! — кричал он сам на себя глубоко внутри. Это всё ещё нужно проверять и перепроверять, потому что Ройе что-то нужно от него, как нужно было Исии, и как Исия, он соврет — недорого возьмёт, потому что он вавилонянин. Рано беситься. Спокойно.
— Ребенок остался с бабушкой и ровесницей-тётей. Он сейчас живет во дворце и статус у него довольно туманный. Госпожа Джемма не говорит до сих пор, кто из них унаследует пост главы клана. С одной стороны, юный Анибале родился черт-те от кого, с другой — он парень. Сделав главой клана женщину, можно упустить выгодный брачный союз — сам понимаешь, глава другого клана в приймаки не пойдет. С другой стороны, происхождение Элинор безупречно, и у нее сторонников тоже хватает.
— Но ведь Северин Огата не погиб. Я не видел сообщений о его смерти.
— Сначала думали, что он погиб — но через два года доминион Отрани перекупил его у Синдэна и предложил к обмену. У нас в руках были сестра и племянник наследника Отрани, их и обменяли. Он получил тяжелое ранение в боях при Андраде.
— В голову?
— Да. С ним бывают странные припадки — он вдруг засыпает на ровном месте.
— Но он же не… не потерял разум.
— Кое-кто полагает, что именно потерял. И что стоило бы взять над ним опеку. И его поведение дает некоторые основания так думать. Но дело не только в этом. При Андраде ему досталось не только по голове — его ранили еще и в пах, и последствия, увы, необратимы.
— А кланом что, управляют тем же местом, каким мочатся? — рассердился Дик. Ройе захохотал.
— Боя, в совете клана полно людей, у которых в этом месте ума больше, чем в голове. И эти люди разогреваются до точки кипения за секунду при одной мысли о том, что ими будет управлять кургар.
— Вавилон, — одними губами проговорил Дик, и покачал головой.
— Напряги немного свои собственные мозги! — теперь, кажется, Ройе решил рассердиться. — Если женщина убила мужа и разрушила жизнь сына, чтобы сохранить власть — перед чем она остановится? Если Северин Огата и ведет себя как безумец — это как раз и значит, что он в здравом уме и жизнь ему дорога. Они с женой скрываются где-то. Где — я не знаю. В городе есть человек, который знает. Татуировщик Сэйкити. Я хочу, чтобы ты пошел к нему и уговорил его устроить мне встречу с Северином. Со мной Сэйкити не хочет разговаривать.
— А со мной? Почему вы думаете, что со мной он будет говорить?
— Предчувствие.
— Откуда такое предчувствие?
— Боя, знаешь такую поговорку — «когда в доме похороны, зовут бонзу»? Ты — именно тот человек, который мне нужен. Если ты сумел уговорить Хельгу Риддерстрале и Торвальда Нордстрема опять взяться за руки — у тебя все шансы уговорить Сэйкити вытащить Северина из той норы, в которой он прячется.
И вот прошли уже полторы недели с того разговора — а Ройе так и не сказал Дику, где искать Сэйкити- татуировщика. Дни проходили довольно однообразно и начинались с тренировок во дворе возле онсэна. Это, в общем, было даже хорошо: Дик встретил наконец-то противника, который заставил его как следует вспотеть. Первые несколько боев Ройе сдал, больше присматриваясь к технике юноши, чем заботясь о своей защите — а в шестой или седьмой схватке показал, на что способен — причем способен был на многое, а показал далеко не всё. Он почти размазал Дика по стенке, но, когда у юноши не осталось уже дыхания, свернул флорд и сказал:
— Ты безобразно быстро устаёшь. И мне не нравится, что ты не вылезаешь из бронхитов. Имперцы тебя что, голодом морили?
— Я ел то же, что и все, — разозлился Дик.
— То есть, рыбу и бустер, — Ройе вздохнул. Больше он не сказал ничего, но за завтраком Дик с удивлением обнаружил перед собой отбивную шириной в его растопыренную ладонь и толщиной в палец, нарезанный дольками фрукт размером с голову младенца и стакан красного витаминного напитка. Рацион остальных экологических полицейских составляли куда более скромные порции мяса с гарниром и каким-то салатом из даров моря, но никого, кроме самого Дика, это не смутило.
После завтрака полицейские шли в город развлекаться. Как пояснил лейтенант Лун, взявший над Диком что-то вроде опеки, это была отпускная неделя после месяца морского патрулирования — потом их место займет другой экипаж. Господин Ройе, в отличие от прочих, ходил по делам, главным образом — в суд. Экологическая полиция возбуждала огромное количество дел, и Ройе без конца выступал то истцом, то ответчиком, то свидетелем обвинения. Время от времени в суд тягали и кого-то из экипажа «Вертихвостки».
Дику не запрещали выходить в город, но, во-первых, Ройе намекнул, что «мелькать» лишний раз не нужно, во-вторых, Дик с вещмешком, в плаще и в ботинках выглядел как деревенщина и обливался потом, кроме того, ему неприятны были контактные линзы, а в-третьих, экипаж ходил развлекаться к женщинам, в весёлый квартал, а Дику туда не хотелось. Так что он сидел дома и читал, стараясь узнать о клане Сога как можно больше.
Все снова встречались за обедом, потом был часовой отдых — и тренировки. На этот раз Дик спарринговал со всеми по очереди, а то и с двумя-тремя сразу. Ройе пообещал бутылку настоящего импортного коньяка тому, кто сумеет достать Дика на второй минуте боя, и через три дня это получилось у Сильвестри.
Конечно, весь экипаж знал, кого господин Ройе приютил — Ройе не болтал об этом, но и не особо скрывал. Видимо, в надежности своих людей он был уверен. Дик попытался осторожно выяснить причины этой уверенности — кто составляет экипаж «Вертихвостки» и двух других катеров, что это за люди и как они оказались на службе в экологической полиции. Он как бы небрежно расспросил Луна, Сильвестри, еще кое- кого — экополицейские не скрытничали — и узнал, что в основном эти люди бывшие космоходы, воевали под командой Ройе и по тем или иным причинам потеряли пилотов. Если бы не экологическая полиция, их ждало бы такое же прозябание, как и семью Дангов в Корабельном Городе.
Экологическая полиция сама по себе была образованием интересным. Насколько Дик сумел разобраться в законах Рива, экологи не имели права создавать что-то похожее на вооруженные силы. Экологические интересы планеты должны были отстаивать суд, полиция и войска тайсёгуна. Но мелких нарушений экологических законов стало столько, что тайсёгун не имел никакой возможности отследить и прекратить это безобразие — по меньшей мере, на Биакко. С другой стороны, любые граждане Рива могли объединяться в любые корпорации по своему вкусу, были бы возможности финансировать свое предприятие. Поэтому господин Ройе, владелец плантаций кораллов, нескольких навег и наземных аграрных комплексов, на свои средства создал и содержал, по сути дела, частную дружину, которую ему вольно было называть «экологической полицией».
Он мог бы использовать эту дружину для разбоев — как делали Шиман и ему подобные — но, к удивлению всего клана, действительно принялся следить за соблюдением экологических законов. Там, где он наблюдал нарушение, следовал немедленный иск в суд клана. Иск, как правило, отклонялся — и тогда Ройе передавал иск представителю тайсёгуна. Ройе никогда не возбуждал дела, если не мог его выиграть — и выигрывал, как правило. Если бы изъятые у нарушителей штрафы переходили в его карман, он бы полностью окупал содержание экологической полиции — но, во-первых, 3/4 изъятых денег переходили к экологической службе дома Рива, а во-вторых, Дик узнал, к огромному своему удивлению, что Ройе неоднократно платил штрафы за неимущих нарушителей.
— Почему? — изумился он, и лейтенант Лун охотно пояснил, что господин Ройе в отношении соблюдения законов и законности придерживается куда более жестких принципов, нежели многие другие, и намерен внедрять свое понятие о законности личным примером, хотя бы для этого пришлось пожертвовать частью состояния. Впрочем, господин Ройе выплачивает штрафы не за всех подряд, а лишь за тех, кто действительно решился на преступление от сильной нужды.
Дик вспомнил о дуэльных похождениях Детонатора, (да и само прозвище говорило о многом), и
