заявляют: работы нет. — Он вел грузовик медленно.
Отец сказал:
— А что, если все-таки зайти спросить? Может, они знают, где есть работа? Давайте попробуем.
Вдоль дороги шел человек в синем комбинезоне и синей рубашке. Эл поравнялся с ним и остановил машину.
— Послушайте, мистер, — сказал он. — Может, знаете, где тут есть работа?
Человек остановился и с насмешкой посмотрел на Эла; во рту у него не хватало одного зуба.
— Нет, — сказал он. — Может, вы знаете? Я уже целую неделю рыскаю, ничего не нашел.
— Вы откуда, из правительственного лагеря? — спросил Эл.
— Да.
— Тогда залезайте, садитесь. Поищем вместе.
Человек взобрался на грузовик по заднему борту и спрыгнул на платформу.
Отец сказал:
— Что-то мне чудится, что ничего нам не найти. Но поискать все-таки надо. А где искать, и сами не знаем.
— Не мешало бы в лагере кое-кого порасспросить, — сказал Эл. — Ну как, дядя Джон, получше тебе?
— Все болит, — ответил дядя Джон. — Живого места во мне нет, а дальше еще хуже будет. Надо уходить, я вам несчастье приношу.
Отец положил руку ему на колено.
— Слушай, — сказал он, — не уходи. У нас и так большой урон: дед и бабка померли. Ной и Конни сбежали, проповедник сел в тюрьму.
— Чудится мне, что мы этого проповедника еще увидим, — сказал Джон.
Эл потрогал яблочко на рычаге.
— Ты болен, вот тебе и чудится всякое, — сказал он. — Да что в самом деле! Поехали назад, поговорим с людьми, узнаем, где есть работа. А то все равно что с завязанными глазами крыс ловить. — Он остановил грузовик, высунулся из кабины и крикнул: — Слушайте, мистер! Мы едем назад в лагерь, там спросим насчет работы. Что зря бензин жечь!
Их пассажир нагнулся над бортом.
— Не возражаю, — сказал он. — Я свои ходули по самые щиколотки стер. И во рту со вчерашнего дня ни крошки не было.
Эл развернулся посреди дороги и поехал назад.
Отец сказал:
— Мать огорчится, ведь Том сразу устроился на работу.
— Может, он и не устроился, — сказал Эл. — Может, так же вот ищет. Мне бы куда-нибудь в гараж. Я это дело люблю — быстро научусь.
Отец хмыкнул, и до самого лагеря они ехали молча.
Когда комиссия ушла, мать села на ящик у палатки и растерянно взглянула на Розу Сарона.
— Да, — сказала она. — Да… давно я себя так не чувствовала. А какие они обходительные.
— Я буду работать в детской комнате, — сказала Роза Сарона. — Они мне предлагали. Присмотрюсь, как за детьми ходят, буду все знать.
Мать задумчиво покачала головой.
— Вот бы хорошо, если б наши получили работу, — сказала она. — Будут работать, будут хоть немного денег домой приносить. — Ее глаза смотрели куда-то вдаль. — Они будут работать на стороне, а мы здесь. Народ кругом хороший. Вот оправимся немного, куплю печку — это прежде всего. Они недорогие. Потом купим настоящую палатку — большую, и подержанные пружинные матрацы. А под брезентом будем есть. По субботам здесь танцы. Говорят, туда и знакомых можно приглашать. Жалко, у нас здесь никого нет. Может, у мужчин приятели заведутся.
Роза Сарона посмотрела на дорогу.
— Эта женщина, которая говорила, что я выкину…
— Перестань, — осадила ее мать.
Роза Сарона тихо сказала:
— Я ее вижу. Она, кажется, сюда идет. Вон… Ма, не позволяй ей…
Мать обернулась и посмотрела на приближающуюся к ним женщину.
— Здравствуйте, — сказала та. — Меня зовут миссис Сэндри, Лизбет Сэндри. Я с вашей дочкой уже разговаривала.
— Здравствуйте, — сказала мать.
— Ликует ли душа ваша в господе?
— Ничего, ликует, — ответила мать.
— А вы приобщались к благодати?
— Приобщалась. — Взгляд у матери был холодный, настороженный.
— Вот и хорошо, — сказала Лизбет. — Грешники забрали здесь большую силу. Вы приехали в страшное место. Кругом нечестивость. Нечестивые люди, нечестивые деяния. Истинно верующим нет сил терпеть. Мы живем среди грешников.
Мать чуть покраснела и сжала губы.
— А по-моему, люди здесь хорошие, — сухо сказала она.
Миссис Сэндри вытаращила на нее глаза.
— Хорошие? — крикнула она. — Разве хорошие люди станут танцевать в обнимку? Говорю вам: в этом лагере душу не спасешь. Я была вчера на молитвенном собрании в Уидпетче. Знаете, что проповедник нам сказал? «Этот лагерь, говорит, сборище нечестивцев. Бедняки хотят жить как богатые люди. Им надо оплакивать свои прегрешения, а они танцуют в обнимку». И еще говорил: «Те, кто сейчас не с нами, те закоренелые грешники». Как приятно было слушать! Мы знали, что нам бояться нечего, потому что мы не танцуем.
Мать была вся красная. Она медленно встала и двинулась на миссис Сэндри.
— Уходи! — сказала она. — Уходи сию же минуту, пока я греха на душу не взяла — не послала тебя куда следует. Иди оплакивай свои прегрешения.
Миссис Сэндри разинула рот. Она попятилась и вдруг злобно крикнула:
— Я думала, вы верующие.
— Мы и есть верующие, — сказала мать.
— Нет, вы грешники, вам только в аду гореть. Я все расскажу на собрании. Я вижу, как ваши черные души горят в адском пламени. И невинный младенец у нее во чреве тоже горит.
С губ Розы Сарона раздался протяжный вопль. Мать нагнулась и подняла с земли палку.
— Уходи! — яростно повторила она. — И чтобы духу твоего здесь не было. Я таких, как ты, знаю. Вы норовите последнюю радость у человека отнять. — Мать надвигалась на нее.
Миссис Сэндри подалась назад и вдруг запрокинула голову и взвыла. Глаза у нее вылезли на лоб, плечи заходили ходуном, руки болтались вдоль тела, на губах выступила густая, тягучая слюна. Она взвыла еще и еще раз, протяжным, нечеловеческим голосом. Из палаток выбежали люди и стали неподалеку, испуганные, притихшие. Женщина медленно опустилась на колени, и ее вопли перешли в прерывистые булькающие стоны. Она повалилась на бок, руки и ноги у нее судорожно задергались. Из-под открытых век сверкали белки закатившихся глаз.
Кто-то тихо сказал:
— Это благодать. На нее сошла благодать.
Мать стояла рядом, глядя на подергивающееся тело.
Управляющий не спеша подошел к ним.
— Что случилось? — спросил он. Толпа раздалась, пропуская его вперед. Он посмотрел на лежащую перед ним женщину. — Вот беда! Кто-нибудь помогите отнести ее в палатку.
Люди молчали и переминались с ноги на ногу. Потом двое мужчин шагнули вперед и подняли припадочную — один подхватил ее под мышки, другой зашел с ног. Толпа медленно двинулась за ними. Роза
