башня немного расширялась.
— Пошли, — твердо сказал Дин, вставая.
— Ты видел такие башни?
— Нет, Кир. Похоже, она издалека, из верхних слоев…
— Из будущего?
— Да.
Стены башни блестели, словно облитые маслом, разгорающаяся заря красила их нежно-розовым. Основание башни уходило глубоко в грязь, где-то там скрывался и вход, но на уровне лица в камне было пробито полукруглое окно, небольшое, но вполне достаточное, чтобы пролезть внутрь. Покрытая толстым слоем ржавчины решетка, когда-то закрывавшая окно, была откинута вбок на широченных, окаменевших от старости петлях…
— Давненько ее забросили, из какого бы времени она ни была, — тихо сказал Дин.
— Я могу пролезть внутрь, — торопливо сказал Тони.
Брат задумчиво посмотрел на него.
— Да, пролезть тут все смогут…
Кирилл заглянул в отверстие… И — словно что-то его подтолкнуло, подтянулся и скользнул внутрь, обдирая руки о шершавый камень. Скользнул с запоздалым страхом — а сколько там, внутри, до пола?
Но там было невысоко. Он оказался на узеньких, покрытых пылью и сором ступеньках винтовой лестницы, крутой, идущей вверх. Сквозь оконце падал жиденький утренний свет.
— Кир, ты обалдел?
Дин встревоженно заглянул в окно, прищурился, ничего не разбирая в темноте, царящей в башне.
— Дин, спокойно.
Лицо Дина чуть расслабилось.
— Ну, герой… Еще Тони мог бы такое… Не мешай! — Это он сказал куда-то вбок. — А от тебя не ожидал. Если бы расшибся?
Кирилл промолчал. Дин просунул в окошко руку:
— Держи.
Машинально он взял тяжелый, почему-то скользкий арбалет.
— Входи, проверь все, раз уж так… Учти — через десять минут мы идем следом.
6. ЧТО ДОЛЖЕН УМЕТЬ КАЖДЫЙ ЛЕТЧИК…
Внизу ступеньки обрывались в липкую грязь — башня была полузатоплена. Кирилл пошел вверх. Бесконечные изгибы лестницы уже через минуту стали бесить. К тому же света было более чем недостаточно — он проникал лишь сверху, сквозь квадратный, кажущийся отсюда совсем маленьким, люк. На ходу Кирилл разбирался с арбалетом. Простенько… Но наводит жуть. Пальнуть, что ли, с верхушки башни, оценить дальнобойность?
Наверное, лишь темнота помешала Кириллу заметить, что сор со ступенек отброшен к краю, словно здесь прошли рядком несколько людей. А тихий разговор он услышал, уже остановившись под самым люком, чуть ли не всунув в него голову.
— Посвященные не знают сомнений, говоришь ты, брат мой? — неторопливо, веско произносил мужской голос. — Ты не прав. Чем больше знание, тем тяжелее груз. Вам, простым детям Ордена, ведом покой и отдых, вы знаете, что после ратных трудов останетесь в самом милом для вас городе. А посвященные служат Ордену до самой смерти.
— Но разве… — Ему ответил молодой, немного смущенный голос.
— Уже год ты патрульный, брат мой… Пойми, быть начальником патруля — это не благо, а трудный долг. Быть Консультантом Ордена — это труднее в тысячу раз.
— А правда ли, мудрый брат, что есть в Ордене Старшие Консультанты… — Последние слова человек выговорил с трудом, запинаясь, как будто они были для него новыми, непривычными… — И эти Старшие видели самого Командора?
Над головой замершего Кирилла раздался дружный смех. Смеялись не двое, а четверо или пятеро…
— Не надо, братья, — остановил веселье первый голос. — Наш юный брат пришел на смену Давиду всего две недели жизни назад… Я сам Старший Консультант, брат мой.
Что-то бухнулось над головой. Потом в люке мелькнуло восторженно-полубезумное молодое лицо, смотрящее куда-то в сторону. Но мимолетный взгляд вниз парень бросил…
Кирилла втащили в люк почти мгновенно, двое или трое, он даже не сообразил. Он оказался в довольно большой круглой комнате со стенами, испещренными окнами, в которые виднелось далекое, безжизненное болото. На чистом каменном полу были разбросаны темные плащи, сверкающая чешуя металлических доспехов, ножны, шпаги, на отдельном белом куске материи лежали куски хлеба, вареного мяса, какие-то овощи…
А вокруг Кирилла стояли пятеро в свободных, похожих на пижамы, явно подкольчужных одеждах. Он узнал их сразу, даже в таком виде: и светловолосого начальника патруля, и самого молодого, который его заметил, — именно в этого патрульного безуспешно стрелял Тони.
— Мир тебе, сын мой. Что привело тебя сюда? — Начальник патруля с любопытством вертел в руках отобранный у Кирилла арбалет. И смотрел на Кирилла равнодушными глазами. Издевается? Или… не узнал? Кирилл, не раздумывая, повинуясь какому-то древнему, давно забытому, но, похоже, хранящемуся в генах инстинкту, подобострастно улыбнулся и ответил:
— Мы… Мы хотели передохнуть здесь… Мы идем из Столицы.
Начальник патруля одобрительно кивнул. Сказал:
— Похвально. А кто это — мы?
Кирилл оцепенел. Пробормотал:
— Я, мой друг, и его маленький брат.
Двое патрульных прижались к забранным решетками окнам, разглядывая топтавшихся внизу братьев. Ну, теперь-то они их узнают… Спина у Кирилла намокла от пота, он чувствовал, как липнет к коже рубашка. Ну, чего они тянут?
Патрульные со скучающими лицами отвернулись от окна. Начальник патруля протянул Кириллу арбалет.
— Возьми свою игрушку, сын мой. И сними рубашку, нехорошо носить такие рисунки… Ты понял?
— П-понял.
Молодой патрульный, отстраненно стоящий у окна, вдруг встрепенулся. Воскликнул:
— Мудрый брат! Там идут еще пятеро! В доспехах, и в поводах ведут коней!
На Кирилла сразу перестали обращать внимание. Начальник шагнул к окну, пробормотал:
— Видимо, патруль брата Кристиана. Но они не успеют до разрыва… Или успеют…
Он вдруг снова заметил Кирилла и дернулся в его сторону:
— Ты еще, здесь, сын мой? Пошел вон! Проваливай подальше от башни вместе со своими друзьями, если не хочешь поменять время! И не попадайся мне больше с этой эмблемой!
Он скатился вниз по лестнице, еще не осознав до конца, что свободен, что ушел, вырвался из немыслимой ситуации. Но вот как вырвался, почему его отпустили — понять было невозможно. Дин уже намеревался лезть в окно, когда Кирилл, оттолкнув его, выбрался наружу.
— Назад, назад! Патрульные!..
Они поняли смысл его бессвязных слов. И Дин и Тони так чесанули от башни, что немного отставший Кирилл уже через секунду был с ног до головы в липкой грязи.
Башня осталась далеко позади, когда Дин остановился, быстро спросил Кирилла:
— Тот самый патруль?
