поступки, чтобы защитить себя. Тигр – не исключение. Наше пророчество должно умереть с нами – или исполниться. Любой шаг ведет к поражению.
– В шахматах это называется цугцванг, – внезапно сказал Кеша.
Я посмотрел на него и спросил:
– А ты не знаешь, что мне делать?
Кеша глянул на меня как на идиота. И воскликнул:
– Мне десять лет, откуда мне знать?
– В кино в критической ситуации маленький ребенок всегда подсказывает герою гениальный ход, – сказала Арина. – Не удивляйся, Кеша. Когда взрослые мужики не знают, что им делать, они не то что ребенка – они даже женщину готовы выслушать… Антон, ты уж решайся. Тигр нас найдет быстро.
– Ты можешь перезарядить сферу? – Я протянул ей мраморный шарик.
– Кирдык ей, – осмотрев артефакт, ответила Арина. – Она не была рассчитана на то, чтобы тащить сквозь пространство четверых Иных. Если не сдохла до конца, то лет пять отлеживаться будет. Жалко, уникальная вещь, открывает порталы откуда угодно и когда угодно, в любых обстоятельствах… Нет, Антон. Больше не убежать.
– Можно, я возьму конфету? – спросил Кеша.
– Конечно, – радушно согласилась Арина. – Могу и хлебушка с молоком дать. Надя, а ты будешь молочка с хлебушком?
Здоровая психика у пацана. Интересно, что это значит? Ведь он пророк; если мы сейчас погибнем, он должен это предвидеть.
Значит, я решился?
– Я покурю, Арина, – сказал я. – Хорошо?
– Дверь открыта, – спокойно сообщила ведьма, доставая из буфета разнокалиберные чашки.
– Не боишься, что Тигр уже там и он меня прихлопнет? – спросил я, открывая дверь.
– Так это же все проблемы решит! – воскликнула Арина. – Неужто дочка за папу не отомстит?
Надя испуганно посмотрела на меня:
– Папа, не ходи!
– Надя, не бойся, – сказал я. – Арина права, Тигру нет смысла меня убивать. Скажи, а ты не можешь открыть портал?
Надя секунду помедлила, потом покачала головой:
– Извини, папа. Сумрак словно кипит. Там такая рябь и пузырики…
Не представляю, что и где она видела. На мой взгляд – Сумрак был как Сумрак. Самый обычный.
На первом слое, во всяком случае.
Я вздохнул, открыл дверь и вышел в вечерний лес. Домик Арины стоял посреди леса, без всяких заборов, огородов и прочих излишеств. К нему вела только одна тропинка.
Единственное, что тут имелось из удобств, – это поваленное дерево неподалеку. Очень удачно упавшее и слегка зачищенное от веток, так, что оно превратилось в некую природную скамью.
Я постоял, глядя на дерево и того, кто на нем сидел.
Потом подошел, сел рядом, достал сигареты и спросил Тигра:
– Будешь?
Некоторое время молодой человек в строгом деловом костюме и светлом плаще молчал, глядя на меня. Потом сказал:
– Курить вредно для здоровья.
– Иным можно, – отмахнулся я.
– Если не станет меня, то не станет и твоей силы, – напомнил Тигр. Но сигарету взял. Она сама затлела у него в руках. Тигр затянулся, достал изо рта сигарету, недоуменно на нее посмотрел. Пожал плечами.
– Кто ты? – спросил я.
– Не тот вопрос. – Тигр покачал головой. – К чему спрашивать, ведь ты не сможешь меня проверить. Я могу сказать, что я Бог, а быть дьяволом.
– Но все-таки, если бы ответил мне, то что бы ты сказал?
Тигр с любопытством посмотрел на меня.
– Я бы сказал, что я – Сумрак. Что я личность. Что во мне отражен и слит воедино разум всех людей, которые стали Иными, прожили свою жизнь – и ушли… ушли в меня. Что я хочу жить, хотя ты не сможешь представить, на что похожа моя жизнь. Что у меня есть свои интересы, которые ты не сможешь понять. Но все это только слова, и это те слова, что сказаны для тебя.
– Хорошо, – сказал я. – Хорошо. Тогда скажи, чего ты хочешь?
– И снова не тот вопрос! – Тигр поморщился. – Не тот! Но если тебе нужен ответ, то я отвечу – я хочу жить. Просто жить.
– Почему ты убиваешь пророков? – спросил я.
Теперь Тигр помедлил. Я вдруг заметил, что сигарета, которую он курит, не уменьшается. Кошмар врачей и табачных магнатов – вечная сигарета…
– Все ли пророчества должны прозвучать?
– Но убийства…
– Это говорит сотрудник Ночного Дозора, лично убивавший Темных Иных? – спросил Тигр.
– Ты хочешь сказать, что ты – Добро?
– Я не Добро. Я не Зло. Я Сумрак. Я хочу жить, а моя жизнь – это люди. Все, что идет на пользу человечеству, полезно и мне. Все, что идет ему во вред, вредит и мне.
Я посмотрел на избушку – и увидел в окне три лица. Арина, Надя и Кеша. Надя и Арина смотрели напряженно. Кеша пил молоко.
– Но пророчества часто несут зло. А ты позволяешь им звучать и исполняешь их.
– Я? – В голосе Тигра послышалось удивление. – Пророчество – это прорвавшийся нарыв. Кассандра не была виновата, что пала Троя. И я не был виноват. Воля человечества, его стремления и ожидания – они прорываются в мир через пророков. И если прорвались – то они исполняются. Я могу поторопить… а могу задержать… Иногда. Не более.
– А то пророчество, которое пугает Арину? – спросил я. – Которое она пыталась отменить, а в итоге… отложила? Или оно уже свершилось?
Тигр пожал плечами:
– Опять же, что тебе мой ответ? Я могу сказать то, что тебя успокоит. Но откуда тебе знать, правда ли это?
– Все равно скажи, – настаивал я.
– Я не рушу царства и не развязываю войн, – тихо сказал Тигр. – Я видел падение Киша и долгую смерть Урука, гибель Ассирии и разрушение Вавилона. Я видел, как разрушаются великие империи и угасают маленькие государства. Я видел армии, идущие нескончаемым потоком три дня и три ночи, видел разграбление городов и убийство пленных. Народы растворяются друг в друге, меняют имена и языки. Я видел зло, из которого прорастает добро, и добро, смертоносное и безжалостное. Но все это – не я. И даже не вы, Иные, мнящие себя пастухами человечества. Все это – люди. Все это их любовь и ненависть, отвага и трусость. Тебя, как и Арину, волнует судьба твоего народа и твоей страны? Мне нечего ответить. Как нечего было ответить Веньяну. Как нечего было ответить Эразму. Только люди в итоге решают, жить им или умереть. Я палач. Но я не судья. Великая радость устраивает меня так же, как великое горе. Но и радость и горе выбирают сами люди.
– Так что же мне делать? – спросил я.
Вот теперь Тигр молчал долго. Потом сказал:
– Я хочу жить. Если вы донесете пророчество людям… значит, оно исполнится. Значит, людям больше не нужно волшебство. Не нужны те, кто отличен от других. Те, кто жаждет странного. Тянут человечество и толкают его. Тогда я погибну. И если я буду сражаться с твоей дочерью – я тоже могу погибнуть.
Он помедлил, но все-таки добавил:
– Но тут шанс есть. Она ребенок и может не справиться.
