Страшный вопль несчастного пахана сотряс стены лагеря. Бао Гун спокойно выбрал себе ученика из числа молодых здоровых зэков и попросил подоспевшую охрану показать ему дорогу в карцер.
В карцере несравненный Бао Гун провел семь дней и семь ночей, медитируя, обучая ученика блатному закону и не дозволяя себе ни вкусить черствой корки хлеба, ни выпить глотка воды. И воду, и хлеб, которые приносила охрана, Бао Гун отдавал ученику. Когда же Бао Гуна мучала жажда, он высовывал язык и собирал на поверхность языка капли воды, падающие с потолка карцера.
На седьмой день Бао Гун позвал охранника и попросил вернуть ученика в камеру, сам же направил стопы в другую. Весть о необыкновенном зэке уже разнеслась по всему лагерю. Блатные потеряли покой и сон, не зная, кого возмездие настигнет следующим. Они даже начали выходить на работу и поголовно писали Великому Мао прошения о переводе в другой лагерь.
Так Бао Гун провел сорок девять дней и ночей, переходя из камеры в камеру, опытным глазом определяя главарей и быстрой рукой умерщвляя. Каждую неделю он обучал нового юношу блатному закону. Когда же закон установился повсюду, Бао Гун вышел из карцера. Он по очереди жил в каждой из камер, согревая заключенных светом справедливого учения.
Слух о необыкновенном мудреце распространился по всей Поднебесной. Длинные колонны зеков и толпы паломников потекли в северные лагеря учиться у Бао Гуна справедливому порядку.
Однажды юного Шань Шеня из славного рода Гао начали одолевать сомнения. С грустью созерцая потоки прибывающих в лагерь новичков, юноша спросил Бао Гуна:
— Учитель! Разве не рожден человек для счастья, как птица для полета? Зачем же ты привлекаешь миллионы людей в застенок вместо того чтобы освобождать их оттуда?
Слова молодого Гао вызвали ропот среди заключенных; в сторону неосторожного юноши полетели злые, бранные слова, палки и камни.
Мудрый Бао Гун ничего не ответил ученику. Он сам отворил Шан Шеню дверь тюрьмы и выпустил его на волю.
Юный Шан Шень несказанно обрадовался свободе. Сердце его ходило ходуном от радости, а душа пела веселые застольные песни. Шан Шень веднулся в родной город, женился на девушке с соседней улицы и устроился работать на бетономешалку. Жизнь молодого человека устроилась счастливо, как в старой волшебной сказке.
В ту пору в Поднебесной разразилась кампания по добровольной стерилизации взрослых мужчин. Шан Шень начал ежедневно получать повестки на малоприятную процедуру. Юноше вовсе не хотелось стерилизоваться. Не для того он вышел на свободу, чтобы жить там скопцом.
Тогда Шан Шень вернулся в лагерь и попросил у мудрого Бао Гуна прощения.
Мудрый Бао Гун ничего не сказал ученику. Он вручил Шан Шеню ключи от карцера и медаль с портретом Великого Мао. Сам же забрал у начальника тюрьмы именное оружие и ушел на свободу.
В один из тех слякотных, промозглых декабрьских вечеров, когда улицы пустеют, а юаньцы сидят дома, в тепле, пьют чай и читают книжки Великого Мао — в один из таких вечеров на территории Юаньского Завода-ВТУЗа появился невысокий плотный незнакомец в шинели и яловых сапогах. Отыскав здание факультета теоретического и прикладного маоизма, незнакомец скромно вошел внутрь и принялся вытирать сапоги. За этим занятием и застал его окрик милицейского сержанта:
— Кого это еще несет на ночь глядя? — рявкнул сержант. — Ваше удостоверение!
Пожалеть о своих словах он не успел. В ту же секунду незнакомец развернулся, в воздухе мелькнула нога, и бедняга-сержант, получивший страшный удар в лоб, повалился на пол, точно сноп риса. Отпихнув поверженного блюстителя порядка и удержавшись от искушения основательно вытереть об него сапоги, плотный человек в шинели проследовал в кабинет декана. В приемной он с неудовольствием отметил отсутствие секретарши (час был уже поздний), и, поморщившись, вышиб дверь в кабинет сокрушительным ударом сапога. Взору незнакомца предстала комната скорее просторная, нежели уютная; стену украшали подобающего размера портреты Великого Мао и его соратников.
Декан, вылитый девятый поганец[!'Девятыми поганцами' в период культурной революции Мао окрестил китайскую интеллигенцию. (примечание автора)!] в очках, сидел за длинным столом и с подлым прилежанием имитировал изучение последнего выпуска 'Жэньминь Жибао'. Он подчеркивал красной тушью основные идеи передовицы, обводил их красивыми ровными рамочками и расставлял жирные восклицательные знаки.
— Кто вы? — удивленно воскликнул декан. Вместо ответа незнакомец подошел к столу, и, прожигая очкарика суровым взглядом, левой рукой указал на окно. Декан сразу понял, кто перед ним, и, не дожидаясь удара сапогом в лоб, выпрыгнул из окна сам.
На другое утро по завод-втузовскому звонку в лекционный зал вошел невысокий плотный человек с орденом Великого Мао на груди. Слух о новом декане уже успел разнестись по факультетам и общежитиям, вызывая панику среди врагов, шпионов и саботажников, будоража девичьи сны и зажигая восторгом пылкие юношеские сердца. Студенты вскочили, беспорядочно громыхая крышками парт.
Вошедший жестом разрешил аудитории сесть. Затем направился к доске, взял мел и каллиграфическими иероглифами вывел начало знаменитого коана:
Учение Мао всесильно, потому что…
Бао Гун (а это был он) обернулся к аудитории и приветливо улыбнулся:
КОАН #1
Учение Мао всесильно, потому что оно верно.
Однажды профессор Бао Гун дал студентке Эсюн задание: бурно и продолжительно аплодировать одной рукой. У Эсюн ничего не получалась. Девушка старательно сжимала и разжимала слабые пальчики, однако, у нее не выходило даже тихого хлопочка, не говоря уже о бурных и продолжительных аплодисментах. Эсюн пришла к Бао Гуну и честно призналась, что не справилась с задачей.
Бао Гун шлепнул студентку Эсюн по левой ягодице и дал ей на решение задачи сутки.
Однако и через сутки у Эсюн ничего не вышло.
Бао Гун шлепнул студентку Эсюн по правой ягодице и дал ей на решение задачи неделю.
Через неделю Эсюн пришла к Бао Гуну и беспомощно расплакалась. Бао Гун состроил страшную гримасу и приблизил к лицу Эсюн растопыренную пятерню. В ужасе девушка отшатнулась, однако расторопный мудрец успел влепить ей звонкую пощечину.
И тут студентка Эсюн достигла полной медитации и перешла пределы звуков. Девушка научилась бурно и продолжительно аплодировать одной рукой. 'Я возблагодарила Великого Мао за то, что Учитель не предложил мне аплодировать чем-нибудь еще', — объясняла она позже.
Однажды красивая студентка Хонг пожаловалась
