поклон. — Всегда к твоим услугам. Проснешься — приходи в Дом у Моста. Авось еще на что-нибудь друг другу сгодимся.
Он уехал, а я с легким сердцем отправилась в спальню. Остатки бутербродов взяла с собой: больше всего на свете люблю есть в постели. Если бы кому-нибудь пришло в голову открыть трактир, где посетителей укладывают в кровати, а еду приносят на подносах и не ругают за крошки, я бы оттуда не вылезала.
До полудня я провалялась в постели. Засыпала, просыпалась, выпивала пару глотков камры, жевала подсохшие бутерброды шефа и снова проваливалась в сладкую дрему. Проснувшись окончательно, решила, что напиваться надо чаще: мало того что чувствовала я себя совершенно изумительно, так еще и настроение исправилось. Ничего особенного, конечно, но по моим тогдашним меркам оно могло считаться почти радужным. Даже необходимость отправиться в Дом у Моста не казалась мне тягостной. Мне вдруг подумалось — почти крамольная по тем временам мысль! — что на службе может случиться что-нибудь интересное.
И ведь действительно.
Хохот я услышала еще на улице. Ни на миг не усомнилась, что ржут на нашей половине Управления Полного Порядка. Городская полиция — организация серьезная. С их территории могут доноситься разве что вопли генерала Бубуты Боха, который вечно грозит искупать кого- нибудь в сортире, но, насколько мне известно, так ни разу и не осуществил свое намерение. Оно и хорошо: некоторые мечты должны оставаться мечтами.
Эпицентром веселья, как я и подозревала, был кабинет сэра Мелифаро. Я с самого начала понимала, что, если туланская подушка попадет к нему в руки, это будет натуральная катастрофа. И думала, что сэр Джуффин тоже это понимает. Но шеф то ли не уследил за этим сокровищем, то ли нарочно всучил его своему заместителю, дабы поглядеть, что будет.
Что-что…
Мелифаро возлежал на своем рабочем столе. Под головой у него — ну, понятно, да? Что там еще могло быть под этой бессмысленной башкой, в такое-то время, в таком-то месте? Рядышком, надо полагать, сидел мой кудрявый приятель. Видно его, разумеется, не было, но Мелифаро с ним душевно беседовал и громко транслировал ответы горемычного наваждения.
— Ну скажи мне еще что-нибудь ласковое, — просил он. А несколько секунд спустя, отчаянно кривляясь, вопил: — Ты моя бархатная подушечка! Медовенькая пышечка! Пушистенькая индюшечка!!!
Нумминорих и Кекки Туотли ржали так, что стекла звенели. Сэр Луукфи Пэнц, спустившийся по такому случаю из Большого Архива, смеялся потише, но тоже от души. Сэр Кофа Йох стоял немного в стороне, привалившись к дверному косяку, и снисходительно ухмылялся. Только Лонли- Локли не участвовал в этом безобразии. Ну и шеф, конечно, отсиживался в своем кабинете. А так все собрались.
Я открыла было рот, чтобы сказать все, что я об этом думаю, но тут же его закрыла. Вспомнила, как сама поначалу веселилась. Пожала плечами, развернулась да и вышла вон. Пусть себе радуются люди, чего им мешать? Надеюсь, сэр Джуффин позволит мне пересидеть эту бурю у него в кабинете.
Шеф меня ждал.
— Вот и хорошо, что пришла. Я как раз думал, послать тебе зов или пожалеть? И, честно говоря, склонялся к первому варианту. День — штука короткая, а тебе предстоит визит к лысому Комосу. Придумала уже, что будешь ему рассказывать?
— Ну, в общих чертах, — соврала я.
На самом-то деле я благополучно забыла про это задание. Чуть не спросила: «А зачем я туда пойду?»
— И каковы они, эти «общие черты»? — строго спросил Джуффин.
— Думаю, надо говорить как можно больше правды — насколько это возможно. Врать только в деталях. Скажу, что к родителям подруги приехала дальняя родственница из Тулана… Когда, кстати, она здесь была, эта старуха?
— Этой весной. Продолжай, мне интересно.
— Ну вот, значит, весной приехала и с тех пор у них живет. Подружка подслушала, как бабка ее матери вечером в гостиной рассказывала о своей великой любви. Был, дескать, двести лет назад у нее такой умопомрачительный роман, что до сих пор забыть не может. Потом тетки хлопнули по стакану Осского Аша, и старуха проговорилась: вот, дескать, купила себе подушку, которая вернет ей любовника. Что старуха уехала в Тулан и там умерла, говорить не нужно: вечно, как только выясняется, что кто-нибудь умер, даже невиновные на всякий случай пугаются… Потом можно наврать, что подружка из любопытства эту самую подушку стащила, пока старуха гуляла, и попробовала на ней полежать — ну вот как я вчера. Описать с ее слов, как это все выглядит. Потом, понятно, стану требовать себе такую же. Чтобы тоже мужчина приходил — как живой, как настоящий. Чтобы выглядел, в точности как я хочу, и говорил все, что мне нравится. И не во сне, а наяву. Правильно?
— Да, почему бы нет? — легко согласился Джуффин. — Так и сделай, а там смотри по обстоятельствам. Если Комос скажет, что готов такое смастерить, — я очень сомневаюсь, что это ему по плечу, но мало ли? — спроси цену, скажи, что постараешься достать деньги, и отправляйся домой. Если будет говорить, что такими вещами не занимается, падай ему в ноги, обещай заплатить, если сведет тебя с мастером. Они все друг о друге знают, наверняка Комос сразу сообразит, чья это может быть работа. Если будет отпираться, имей в виду: это скорее всего потому, что никто не хочет терять клиентов. Дай ему понять, что его подушки тебе будут по-прежнему нужны. Или пригрози, что найдешь себе другого мастера, раз он не хочет тебе помогать. Ну да что я тебя учу, Блиммы всегда умели торговаться получше прочих.
— Да уж, — скромно согласилась я. — На том и стоим… А где наш туланский гость?
— Где он вот прямо сейчас, не знаю. Но полчаса назад еще был здесь, — вздохнул шеф. — Бьет копытом, рвется в бой, того гляди дым из ноздрей скоро повалит. Хочет действовать. То есть он, конечно, верит мне на слово, что мы и сами с его делом справимся, лишь бы под ногами никто не путался, но… Трудно ему. Привык сам справляться, а тут вдруг вообще ничего не надо делать, только сидеть и ждать. Я бы на его месте да в его годы тоже с ума сходил.
— А ведь он вам нравится?
Я, честно говоря, не собиралась спрашивать. Просто подумала, но почему-то вслух.
— Ну да, — согласился Джуффин. — Хороший парень, сообразительный, по-житейски опытный, а в наших делах — чистая страница. И профессия у него смешная, и предрассудков море, а голова светлая и характер правильной закалки. Пожалуй, за пару дюжин лет я бы сделал из него очень неплохого колдуна…
— Ну так и делайте, — проворчала я. — Все равно человек от безделья погибает…
— Ну, для начала я попросил сэра Шурфа показать ему несколько простеньких фокусов, — ухмыльнулся шеф. — А там поглядим… Правда, на хрена ему эти умения в Тулане?..
— В цирке будет выступать, — отрезала я. — Все лучше, чем его нынешняя профессия.
— Брысь отсюда, — велел шеф. — Иди, собирайся к своему лысому. И без ценной информации не возвращайся.
— Если почувствую, что он не готов открыться постороннему человеку, выйду за него замуж, — пообещала я. — Жене-то он небось все расскажет.
Джуффин проводил меня восхищенным взглядом. Уже в коридоре я, холодея, поняла, что он вполне серьезно отнесся к моему обещанию и в случае чего не преминет о нем
