Потом: привезли из Москвы арестованного Мрозовского. Пока, в ожидании министра, поместили его в Мариинском дворце, под отдельной охраной.
Ну пусть пока. Сразу не сообразишь, на всех времени не найдёшь.
Ещё: привезли арестованного командующего Иркутским военным округом. Ну, завтра.
Пока всё. Не прислать ли газет за время вашей поездки? Есть кое-что отмеченное. Ну, пришлите.
Как нужен был бы один покойный день! Не было.
Привезли газеты. Читал лёжа.
Прочёл своё воззвание об угрозе Петрограду. Набатно звучало.
Своё воззвание вместе с Алексеевым.
Несколько правительственных воззваний.
Своё воззвание против шпионов. Совершенно необходимое: военная контрразведка чувствует себя разгромленной, все и везде подозревают полицейский сыск, не стало возможности работать. А Финляндия, после снятия пограничной жандармской охраны, наводнена немецкими шпионами.
И сюда же затёсана была большевицкая «Правда». Неужели и эту гадость должен был министр читать? Да, большая отметка красным карандашом.
Прочёл, обожжённый обидой. Звали – не верить военному министру, развязно и даже бессмысленно нападали на его приказы. И даже – на приказ о немецких шпионах. Ну, это уже чёрт знает что! Как же иначе вести военное министерство во время войны?
И не отвечать же «Правде»!…
Но Гучков сильно расстроился. Где были эти большевицкие газетчики, когда Гучков громил великих князей, громил Распутина, а его травили с верхов? Где они были, когда Гучков писал громовые открытые письма и составлял тайный заговор?
И так писала «Правда»: «в армии всех старых начальников должны сменить революционеры». С каким безумием это пишется? Сменить – да, но почему революционеры?
Да что! В газетах и лучше было! За эти дни был напечатан неизвестно кем составленный, не прошедший военного министерства, какой-то шальной проект создания особой «Петроградской армии»: «Увековечить ту огромную роль, которую сыграли войска петроградского гарнизона в уничтожении старого режима… Из всего петроградского гарнизона составится отдельная армия в несколько корпусов с постоянным квартированием в Петрограде. Всем частям будут присвоены навсегда отличительные названия, свидетельствующие о роли, которую они сыграли в историческом моменте. Нынешние запасные батальоны будут развёрнуты в полки…»
– Вот эта недоученная рвань? – Гучков расхохотался через мрак. – Ах вот что! И как же они будут вести военные действия? Какой же это стратег придумал?…
И всё это – минуя военного министра?
Да, воистину ещё не было такого военного министра в России! Чтоб о подобном проекте узнавал из газет…
Да… Бразды надо забирать потвёрже.
Опять позвонил Капнист: генерал Крымов сам прибыл в Петроград!! Телефонирует и спрашивает: когда военный министр может его принять?
Вот отлично! Это – конквистадор!
– Скажите генералу: через час, если он может. Я буду в довмине.
Старый соратник. Единомышленник. Сила! Он и поможет сейчас наладить.
И у самого откуда бодрость! – быстро одевался. Крымов – это замечательно! Это – первый и важнейший сейчас в армии человек.
По-настоящему, надо теперь Крымова – одним смелым махом назначить на Верховного! Только так и делаются великие дела. В Алексеева – Гучков не верил. Он боялся его уступчивости в любом неконтролируемом направлении. И ощущал в нём противодействие своим реформам. Но и – снять Алексеева сейчас невозможно, слишком много изменений в короткий срок, всё зашатается. Поэтому идея: пусть Алексеев пока исполняет должность Верховного, а назначить к нему начальником штаба – Крымова.
Крымов был из тех генералов, которым всё не попадается, не попадается дела по плечу.
ДОКУМЕНТЫ – 26
Ставка, 13 марта
ГЕНЕРАЛ АЛЕКСЕЕВ – ГЕНЕРАЛУ ЖАНЕНУ,
французская военная миссия при Ставке
Считаю своим нравственным долгом во избежание тяжелых последствий от недомолвок высказать с откровенностью… Переживаемое Россией внутренне-политическое сотрясение… Запасные части внутренних округов пришли в моральное расстройство и не могут дать укомплектований раньше июня-июля.
… посмотреть прямо в глаза событиям и сказать с необходимой откровенностью, что можно рассчитывать на наше широкое участие в операциях только в июне-июле.
ДОКУМЕНТЫ – 27
Псков, 13 марта
ГЕНЕРАЛ РУЗСКИЙ – ГЕНЕРАЛУ АЛЕКСЕЕВУ
… Состояние Балтийского флота внушает опасение, поэтому правый фланг Северного фронта и подступы к Петрограду являются необеспеченными… Это заставляет меня просить вас усилить войска Северного фронта, передав сюда до четырех корпусов…
585
Сколько лет ни поживал Крымов в Петербурге, с перерывами, – то юнкером Павловского училища, четверть века назад, то учась в Академии Генштаба, то служа в Главном штабе, – никогда не мог он к нему привыкнуть, не мог полюбить. Куда б ни переводился служить – в Сибирский корпус, на японскую войну, в Даурское урочище в Забайкальи, в кубанскую казачью дивизию, – везде чувствовал себя при месте, и сердце раскрывалось. А подъезжал опять к Петербургу – заклятыми болотистыми низменностями, дрянными фабричёнками, настроенным домовым хламом, где лучше было удавиться, чем жить, – и всякий раз та же смертная тоска подступала.
Нельзя было поставить города гиблей.
А в этот раз поездка была и вся мрачная, от начала до конца. Если б Крымов и не выехал с живого фронта, о который уже ударило несколько накатов тления, и если б даже он не знал русского языка, не понимал бы ни слова, что вокруг говорилось и писалось на плакатах, – одним своим намётанным глазом и даже только через окно вагона – от Кишинёва и до Петрограда, на все эти распущенные шинели, оружие не по форме, развязный вид и красные клочья,- он бы понял: начался небывалый развал всей воюющей армии. Но и вся сила развала в том, что никто не смеет ему противоречить, а все поддакивают. А ещё и сегодня довольно на эту слякоть всего лишь двух хороших дивизий, но – в лоб. Одну из них – прямо в Петроград.
А у Крымова, вдруг принявшего Третий конный корпус от графа Келлера, было таких дивизий три, все конные: Уссурийская, Терская казачья и 1-я Донская казачья. И все они стояли – свободные, в резерве Румынского фронта, не было трудности снять их с места – а только по железной дороге долго везти.
Получив вызов Гучкова, Крымов не сразу мог ехать, по шаткости дел в штабе корпуса после отставки доблестного Келлера. (Видя такой бесполезный исход, сам Крымов присягнул новому правительству.)
