подзужников? А что бы мертвые сказали? Кто затеял эту суматошь? Не мы.
– Ленинцы! – кричат из заднего ряда.
Студент громоздится на снежной куче:
– При чём тут ленинцы? Я вот никакой не ленинец. Но демократия должна сыграть почётную роль посредника мира. Тайные договоры были заключены царским правительством, а демократия не обязана их соблюдать. Вон, австрийцы заявили, что нет препятствий к переговорам о мире, – почему же мы не вступаем? Почему нужно не только отразить врага, но свалить на землю и наступить на горло?
– А что ж, вот, солдат – другое говорит?
Хорошенькая гимназистка язвит:
– Вы потому против войны, что на фронт боитесь?
Опять военный чиновник:
– Как будто кто-то спорит, что война – ужас. Но враг слышит наши раздоры, что мы устали.
Плотный седой господин, решительно:
– Всякий последовательный демократ должен быть и борец за полную победу!
Неуёмная та курсистка:
– Ну да! – завоёвывать Константинополь, присоединять Армению, отбирать обратно Польшу, – а нужно ли это народным массам? Мы выиграли уже то, что ценой войны сбросили царя! И этим помогли всем демократиям мира. А расчленять Австрию, уничтожать Турцию – это не наше дело. Сейчас Германия борется за своё самосохранение – и это даёт ей страшную силу отчаяния! Опасно доводить её так…
Плотный господин не уступает:
– Но народ отверг утопические формы мира и не выпускает винтовки! Пока Германия не откажется от захватов, пока мы не услышим голос её истинной демократии – до тех пор мы будем непоколебимо стоять!
– А – где вы стоите? – ему мастеровой. – Вы – идите побеждайте своими руками, что вы других зовёте?
А на бочку вместо раненого влез густобородый солдат, без винтовки:
– Не потому немец нас два месяца не трога'т, что рад нашей слободе, – а что мы друг дружку поедом едим. Немец понима'т, что напри он на нас – мы б сразу опамятовались, за оружие взялись. Вот он нам покой и даёт, чтоб мы ссорились…
Толпятся, толпятся… Вот так добывает масса горькое понимание политики – стиснутая плечами, спинами, едва видя через головы, едва ловя по воздуху далёкий голос, который знает? Или – не знает? Кому верить?
С Невского на Михайловскую несколько десятков человек бросаются с криками и проклятьями. Бегут, сбивая друг Друга с ног, ловят, сами не знают кого. Одни: немецкого шпиона заметили! Другие: с бомбами! Третьи: провокатор!
Поймали двух молодых: ленинцы! Повели – в комиссариат. Там – приняли их, а от толпы внутрь не впустили. Постояли – разошлись.
На Михайловской улице у подъезда „Европейской” гостиницы – тоже большой митинг, всех сортов публика, от офицеров до кухарок. Все – граждане!
Меняются ораторы на ступеньках, и только один крикнул „долой Милюкова”, ему не дали кончить:
– Гоните его!
А хорошо слушали молодого безбородого солдатика:
– Товарищи! Я трижды ранен, больше не хотел идти на войну. Но теперь – пойду. Только трусы требуют конца войны. Здесь – не имеют права говорить против войны, спросите раньше фронт, что он вам скажет? Если не разгромим немца – нам из кулька вытащат Николая…
Спорят везде горячо, но без кулаков. Перевес – везде за Временным правительством, и солдаты все – больше так.
Большая организованная кадетская манифестация, человек триста, с зелёными и трёхцветными знамёнами вышла из кадетского клуба на Французской набережной, впереди медленно идёт открытый автомобиль, в нём – Винавер, ещё несколько кадетов, во время остановок обращаются с речами к окружающей публике. За ними – грузовик с вольноопределяющимися, и те разбрасывают листовки с кадетским воззванием.
В колонне плакаты: „Победа свободных демократий!” – „Долой германский милитаризм!” – „Верим Милюкову” – „Да здравствует Времен…”
Прошли по Литейному. Потом – по Невскому. А с Морской повернули к Мариинской площади. К их шествию по пути присоединялось много солдат, офицеров, обывателей, к концу стало в шествии несколько тысяч.
На Морской толпа подняла на руки встречного французского офицера и внесла, подала его в автомобиль ЦК. Винавер приветствовал его, толпа кричала „Вив ля Франс!”
Но вот валит по Невскому совсем иное шествие: впереди, с четверть колонны, – хмурые рабочие, с винтовками на ремне через плечо. А три четверти – рабочие бабы да подростки. Несут – „Долой Временное правительство”. А кричат:
– Долой Милюкова! Не дадим ему пить нашу кровь!
– Пусть умрёт от своей буржуазной жажды!
Им в ответ из встречного шествия:
– Да не Милюков, а Вильгельм пьёт нашу кровь!
А они:
– Да здравствует Ленин!
А им:
– Долой Ленина! Долой немецких шпионов!
Прошли, друг друга не задели.
А что это они – с винтовками? Вон, все солдаты на улицах – без оружия.
И ещё – подобные же рабочие манифестации, приходят или с Литейного моста, или с Троицкого.
Враждебные – иногда минуют друг друга встречно, иногда идут параллельно рядом и перебраниваются.
Озлобление нарастает. Лица воспалённые, искажённые:
– Да здравствует Интернационал!
– Смутьянов – в Германию, они там нужней…
– Долой Милюкова!
– Долой Ленина!
– Долой войну!… Нам не надо завоеваний!
– Верим только Временному правительству!
Трамваи – всё медленней, стоят в пробках. А извозчикам, экипажам – хоть вовсе с Невского сворачивай.
