окна-витрины первого и второго этажей, почти плоская, непропорциональная высоте здания, крыша. Никаких украшений, никакого декора, только практическая целесообразность и функциональная оправданность конструкций — типичный образец модерна в архитектуре.
Универмаг относился к числу торговых предприятий с так называемыми стандартными ценами, которых во всей Германии насчитывалось лишь около шестидесяти, и составлял серьезную конкуренцию владельцам многочисленных магазинов Кёнигсберга, поскольку цены на товары здесь были, как правило, невысокими и доступными для среднего покупателя. Когда нацисты пришли к власти, они развернули травлю таких предприятий, обвиняя их в подрыве «здорового среднего сословия», являвшегося, как известно, социальной базой фашизма. Еще в 1928 году Эрих Кох призывал: «Разгромим международного врага — универмаги!» В тридцатые годы универмаг «КЕПА» не раз подвергался набегам коричневорубашечников, после чего его шикарные витрины зияли пустотой, а торговые залы выглядели как мусорная свалка. В 1938 году универмаг был подвергнут «ариизации», а его владелец Карл Лихтенштейн после непродолжительного содержания в тюрьме полицай-президиума затерялся среди многотысячных потоков жертв гитлеровского молоха.
Внутри универмаг «КЕПА» впечатлял масштабами и богатством торговых залов. Здесь можно было купить ткани, обувь, одежду… Просторные отделы галантереи и парфюмерии способны были удовлетворить, казалось, любой, самый взыскательный вкус покупателей. На первом этаже в одном из залов размещалось кафе, принадлежавшее владельцу универмага (вспомните электрические плиты, которые видел Крылов!). Третий и четвертый этажи были заняты преимущественно конторскими помещениями фирмы «Хохтиф», занимавшейся строительством высотных зданий и подземных сооружений в Восточной Пруссии. Громадные подвалы здания в основном использовались как складские помещения универмага, но и фирма «Хохтиф» имела несколько просторных комнат для хранения своего оборудования.
Однако читатель, по-видимому, пока никак не может понять, зачем я столь подробно рассказываю о каком-то кёнигсбергском универмаге и каким образом все это связано с Янтарной комнатой и ее поисками. А дело в том, что капитан Крылов, оставивший старшину снимать газосветные трубки рекламных букв «О» и «G» с фасада универмага, решил обследовать не только залы и служебные помещения этого здания. В окно второго этажа он увидел, что в стороне, напротив, стоит еще один большой неплохо сохранившийся дом. Сизый дымок вырывался струями из разбитых окон верхних этажей, кружил над почти полностью осыпавшейся черепичной крышей…
Из воспоминаний В. В. Крылова
«…Дом был трех-четырехэтажный, длинный. Посередине дома была арка… Двор был пустой, без построек, примерно квадратной формы, со сторонами 30–35 метров. В противоположной стороне двора в здании были подвалы, в которых скрывались немцы, жители города со своим скарбом. Один подвал был глубже других, уходил под землю на 5–7 метров и был совершенно пуст. В него вела лестница, в конце которой была металлическая дверь… За дверью были две ступеньки вниз. На нижней ступеньке лежал немец, убитый выстрелом в затылок.
В открывшемся помещении было темно, свет проникал лишь через открытую дверь. Однако мы[106], привыкнув к сумраку, увидели расставленные в один ряд ящики, все одного размера, примерно 3,5 м ? 70 см ? 45 см. Ящиков было штук 15. Все они были деревянные. Вскрыв первые два ящика, мы обнаружили в них старые немецкие знамена, а в другом — старое оружие, шпаги. Мы вскрыли еще несколько ящиков: во всех находились предметы из желтого камня. Впоследствии я узнал, что это янтарь.
В ящиках были плиты толщиной 3–4 сантиметра, длиной 40–70 сантиметров, а может быть, и в длину ящика. Все плиты были хорошо упакованы в вату и мягкую ветошь. В одном из ящиков плиты занимали не весь ящик, оставалось место, которое было заполнено различными изделиями. Я взял часы, барометр в янтарной оправе, ножи, вилки с ручками из янтаря. Часы и барометр до сего времени находятся у меня, а другие вещи со временем растерялись, были подарены и т. п….»
Из воспоминания А. В. Куделяка
«…Когда я слез, Крылов мне показал свои трофеи: часы в янтаре, барометр, нож янтарный. Я его спросил, где он это взял и нет ли еще чего-нибудь хорошего там. Он указал на другой конец этого здания… сказал, что там еще какие-то ящики стояли, лежали фашистские знамена. Я лично не заходил в подвал».
Пока Куделяк с Крыловым увязывали и укладывали в коляску мотоцикла снятые рекламные буквы, оказавшиеся довольно большими, дроссель и находки капитана, улицу стало заволакивать удушливым дымом: видно, пожар, начавшийся в верхних этажах соседнего дома, продолжал разгораться, пожирая все новые и новые помещения. А через несколько минут раздался оглушительный грохот, взметнулись языки пламени, в небо поднялись столбы дыма и хлопья пепла, — очевидно, рухнули перекрытия и лестничные марши. Крылов и Куделяк заспешили выбраться из опасного места, снова долго петляли между развалин, пока не выехали на ровную, уже расчищенную от обломков и нагромождения техники дорогу. Через час они вернулись к месту расположения бригады, к вечеру вступившей в бой. Начинался заключительный этап уничтожения оперативной группы немецко-фашистских войск «Земланд».
Прерву ненадолго повествование и предложу поразмыслить о том, что же все-таки увидел капитан Крылов в подвале того горящего дома, расположенного рядом с универмагом. Из его рассказа следует, например, что в ящиках находились «старые немецкие знамена». По большинству имеющихся в нашем распоряжении документальных источников мы знаем, что в Кёнигсберге была единственная в Восточной Пруссии коллекция знамен старой прусской армии, демонстрировавшаяся с 1924 года в так называемом Московитском зале Королевского замка. Это было не только самое просторное помещение в бывшей резиденции прусских королей и курфюрстов, но и самый большой зал во всей Восточной Пруссии, имевший восемьдесят три метра в длину и восемнадцать метров в ширину. Построенный еще в Средние века, он был украшен в стиле старопрусских рыцарских залов. На сводчатом потолке — огромные изображения гербов Пруссии, бранденбургских маркграфов, магистров Тевтонского ордена, у стены — фигуры герцога Альбрехта и Фридриха I в воинственных позах.
Именно здесь, в Московитском зале, 24 апреля 1924 года, в присутствии начальника возрождающегося германского Генштаба генерала рейхсвера Вильгельма Хейе, состоялось торжественное открытие милитаристского «Зала славы». Со всей Германии в Кёнигсберг были собраны знамена прусских пехотных, кирасирских, гренадерских, кавалерийских и фузилерских полков, свезены многочисленные образцы холодного и огнестрельного оружия, бывшего на вооружении прусской армии в течение нескольких веков.
Из книги Альфреда Роде
«Замок в Кёнигсберге и его коллекция».
Берлин, 1933 год
«Назван зал так потому, что когда-то здесь принималось Посольство из Московии. Сейчас он служит в качестве выставочного зала и мемориала восточнопрусской военной истории. В оконных нишах — знамена старых восточнопрусских полков. Макеты демонстрируют военную архитектуру Восточной Пруссии… Оружие всех видов иллюстрирует развитие оборонительного и наступательного вооружения… Позолоченный железный шлем из Фридрихсберга под Кёнигсбергом… оружие, образцы униформы, памятные подарки…»
Считается, что когда в середине войны над Кёнигсбергом нависла опасность авиационных налетов, по прямому указанию руководства гитлеровского Генштаба «военные реликвии» из Московитского зала в Королевском замке и Крепостного музея в здании старой комендатуры[107] были переправлены в замок Лохштедт неподалеку от Пиллау, где оказались в апреле 1945 года погребенными под рухнувшими сводами тевтонской твердыни. Находка же Крылова наводит на мысль о том, что, по-видимому, многие музейные экспонаты из помещений замка остались в городе, только перекочевали
