движения практически заметно не было. Только у отдельных построек стояли крытые автомашины, рядом с которыми суетились солдаты, выносящие из бетонных бункеров и грузящие в кузова какие-то ящики и тюки.
Машины, сопровождаемые офицером охраны ставки, обогнув плоское бетонное здание, выехали на узкую аллею, проложенную между высокими деревьями. Почти повсеместно над проезжей частью и пешеходными дорожками были натянуты маскировочные сети с серо-зелеными и коричневыми листьями из бакелита[116], покрытыми сверху толстым слоем снега. Эти нависающие сети создавали иллюзию, будто машины двигаются по какому-то причудливому туннелю.
Проехав еще немного, грузовики пересекли очередной ряд ограждения из колючей проволоки и наконец буквально уперлись в торец невысокого здания с наружной лестницей перед входом и двумя широкими окнами по обеим сторонам.
— Вылезай! Становись! — раздались гортанные команды. Откинулись брезентовые пологи камуфлированных грузовиков, и на площадке перед зданием стали строиться сотрудники «зондеркоманды». Делали они это явно нехотя, понимая, что здесь их ждет какая-то тяжелая работа, возможно, даже на морозе. И они не ошиблись.
Через пару минут из здания вышел офицер в белом маскировочном костюме, надетом поверх униформы. Его знаков различия видно не было, но сотрудники, заметив, как вытянулся перед ним Готцель, встали по стойке «смирно».
— Перед вами стоит задача, — начал он, никак не обратившись к строю, — в течение двух часов вынести из здания металлические ящики и погрузить их на машины, которые прибудут сюда через несколько минут. Делать все быстро, но осторожно! Не курить! Не отходить в сторону дальше двадцати метров! Приступайте!
Рольф Дитман вместе с тремя другими сотрудниками, надрываясь под тяжестью громадных ящиков, проклинал все на свете: и тот день, когда связал свою жизнь со службой в «команде», и войну, все перевернувшую в его судьбе, и Готцеля, постоянно покрикивающего на подчиненных, и офицера в камуфляже, заставившего выполнять непосильную работу.
«Какого черта мы таскаем эти ящики?! — с раздражением думал Рольф. — Все равно это бессмысленно! Тупая, глупая работа! Русские через несколько часов будут здесь. Надо как можно быстрее уносить ноги, пока кольцо окружения не замкнулось за нами, а мы здесь ковыряемся с никому не нужными ящиками!» И он с ненавистью посмотрел на еще довольно большую пирамиду сложенных в помещении ящиков.
На каждом из них была какая-то маркировка — буквенно-цифровые индексы и надпись «РСХА. Берлин».
— Поторапливайтесь! — подгонял своих подчиненных оберштурмбаннфюрер Готцель. — Объект будет взорван… — Он посмотрел на часы. — Через два с половиной часа. Нам надо успеть все погрузить и самим убраться отсюда.
«Сволочи! — думал Рольф Дитман. — Дотянули до самого последнего момента, а мы теперь отдувайся за них! Почему мне так не везет? Почему я не оказался с теми, кто поехал в Хайлигенбайль?»
Вместе с тем было заметно, что суета вокруг постепенно нарастает. Взвывали автомобильные моторы, мимо уже несколько раз пробегала группа солдат, разматывающих катушки электрокабеля, слышался громкий стук какого-то металлического предмета, как будто кто-то безуспешно долбит бетонную стену.
— Рольф, а тут рядом бункер фюрера, — шепотом проговорил обершарфюрер Отто Шройтер, следователь «зондеркоманды», с которым Дитман был знаком еще с Могилева.
— Откуда ты знаешь?
— А я здесь был в декабре, когда мы приезжали сюда с Поссельманом. Здесь, в этом здании, — кивнул он на окружающие их голые стены, — размещалась охранная команда СС и РСХА, а там… — Он указал глазами на виднеющееся среди деревьев сооружение. — Там стоит барак, где произошел взрыв двадцатого июля. Понимаешь? Где Штауффенберг взорвал свою бомбу!
Дитман на минуту замер, вглядываясь в проступающее через снегопад и стволы сосен прямоугольное пятно.
«Так вот, значит, где все это произошло! А если бы тогда Гитлера убили, может, и война уже закончилась бы?» — подумал Рольф и сам испугался своих мыслей.
— А бункер фюрера туда дальше. — Следователь показал взглядом левее от барака. — Метров шестьсот отсюда. Громадный, как скала. Говорят, толщина стен у него восемь метров! Представляешь! Тоже, наверное, взорвут.
Когда оба грузовика были загружены полностью и в комнатах здания не осталось ни одного металлического ящика, снова появился офицер в маскировочном костюме. Он о чем-то быстро поговорил с Готцелем, после чего тот скомандовал:
— По машинам!
Через пять минут грузовики развернулись на пятачке перед зданием и двинулись в обратном направлении. Теперь дорога была уже не так свободна — впереди стояла колонна «бюссингов» с большими двухосными прицепами. Скорее всего, около переезда образовалась пробка, поэтому движение застопорилось. Груженым автомашинам с громоздкими прицепами трудно было передвигаться по узкой, петляющей среди деревьев и бетонных сооружений дороге.
Не менее получаса простояла колонна, пока пробку удалось ликвидировать. Команды, крики, ругань, рокот моторов, эхо дальней канонады — все слилось в единый гул, наполненный злобой, нервозностью и страхом. Все знали, что бои идут не далее тридцати километров отсюда и русским танкам, если они прорвутся на шоссе Ликк — Николайкен, потребуется не более полутора часов, чтобы достичь Растенбурга. Кроме того, впервые за несколько дней перестал сыпать снег, а это означало, что скоро может рассеяться низкая облачность и для советских самолетов откроется блестящая возможность наносить удары по вереницам автомашин, растянувшимся на долгие километры по восточнопрусским дорогам, таким прекрасным с точки зрения маскировки, но совершенно беззащитным при отсутствии прикрытия с воздуха.
Сидевшие в кузове одного из грузовиков молчали, прислушиваясь к дальним взрывам и пытаясь понять, не приближается ли фронт. По всему чувствовалось, что машины выехали на шоссе и, преодолев обе линии внешнего ограждения, уже движутся в сторону города.
«Пронесло! Теперь — скорее из этой мышеловки! — думал Рольф Дитман, прислоняясь к холодной спинке откидывающейся скамьи. — До Бартенштайна не более часа езды, и если нас не задержит очередная пробка, мы еще засветло будем в Хайлигенбайле. Во всяком случае…»
Дитман не успел продолжить свои мысленные рассуждения. Прогремел страшный взрыв. Машину сильно тряхнуло взрывной волной; резко хлопнул полог брезента. Водитель нажал на тормоза, и все сидящие в кузове, чертыхаясь, повалились друг на друга. Вслед за первым взрывом раздался второй, потом третий…
Сидящие у заднего борта отстегнули зажимы, удерживающие край полога, и приподняли брезент. В образовавшуюся щель Рольф увидел, как над лесом, откуда они только что выехали, поднимается сплошная пелена снега, а сверху на землю падают ветки деревьев, град камней и земляных комьев.
Тут раздался новый, еще более сильный взрыв. Ударная волна хлестнула по пологу, отбросив его внутрь кузова. Машина буквально подпрыгнула на месте. И все в изумлении увидели, как вздыбилась земля, как взлетели вверх, словно спички, громадные деревья и тысячи обломков. По немыслимой траектории разлетались в разные стороны громадные куски бетонных конструкций, обломки металлической арматуры — то, что еще несколько минут назад называлось ставкой фюрера «Вольфшанце».
Из книги Я. Здунька и К.-Ю. Циглера «Волчье логово». Ольштын, 1998 год
«…24 января 1945 года, когда Красная Армия вступила в Ангербург, немецкие саперы подорвали все объекты в „Вольфшанце“. Как потом было подсчитано, для подрыва только одного тяжелого бункера потребовалось примерно 8 тонн взрывчатого вещества. Мощные многотонные бетонные глыбы разлетелись в радиусе 50–80 метров от места взрыва. Не все объекты оказались уничтоженными одновременно. Потребовались многочисленные, следующие один за другим взрывы…»
