работы по подготовке его к обороне. Для того чтобы это сделать наиболее профессионально, к работам были привлечены компетентные специалисты своего дела: бывший старший советник по строительству Ганс Гербах и советник кёнигсбергского управления подземного строительства Эрнст Мунир. Оба инженера неплохо знали особенности объемно-пространственной архитектуры Королевского замка, в том числе его многочисленных подземных лабиринтов и сооружений. Гербаха разыскали по указанию крайслейтера Вагнера в одном из батальонов фольксштурма, где он нес караульную службу на военных складах Шёнбуша[165], а Мунира — в подвале его полуразрушенного дома на Герхардштрассе[166].
Гербах и Мунир после инструктажа у крайслейтера Вагенра в подземном бункере под Домом труда были представлены в СД оберфюреру Бёме.
— Господа, не буду долго говорить о том, что вы волею судьбы становитесь участниками работы государственной важности, — говорил Бёме. — Степень секретности этих работ столь высока, что мы были вынуждены отвергнуть не одну кандидатуру, прежде чем остановились на ваших, вас, господин Гербах, мы знаем как истинного патриота Германии, кавалера Железного креста второй степени за участие в боях на Марне в 1914 году, а вас, господин Мунир, как человека, к помощи которого мы ни раз прибегали, когда этого требовали интересы безопасности. Мы уверены в вашей преданности фюреру. Поэтому доверяем решение столь ответственных задач.
Оба инженера-строителя заверили Бёме в том, что он может полностью полагаться на их преданность и что они готовы выполнить любое поручение.
Бёме представил инженерам двоих офицеров — оберштурмфюрера Крайхена и оберштурмфюрера Вурца.
— Эти сотрудники отвечают за сооружение и переоборудование подземных объектов в Кёнигсберге в интересах СД. Они будут контактировать с вами по некоторым вопросам. Вы обязаны выполнять все их указания беспрекословно…
— Но, господин Бёме, — робко проговорил Гербах. — Крайслейтер Вагнер, когда мы были у него на прошлой неделе, сказал нам то же самое про себя…
— Не понял… — Оберфюрер поднял брови.
— Он сказал, что мы должны беспрекословно выполнять только его указания.
Бёме недовольно посмотрел на обоих. В его сузившихся глазах прочитывался едва скрываемый гнев.
— Я еще раз повторяю: вы обязаны беспрекословно выполнять указания моих сотрудников. Что вам говорил крайслейтер — это его дело. Он отвечает за организацию фольксштурма и оборону города по линии партии. Я же отвечаю за все. Прежде всего за то, чтобы враги рейха и фюрера не могли помешать нашим доблестным солдатам защищать священную землю тевтонов. Я подчиняюсь только двоим начальникам — нашему фюреру Адольфу Гитлеру и рейхсфюреру Гиммлеру. Понятно?
— Так точно, господин оберфюрер! — ответил вдруг четко, по-военному Гербах. Наверное, в эту минуту ему вспомнились годы службы в кайзеровской армии и ротный фельдфебель, от зычного крика которого у них, молодых новобранцев, стыла кровь в жилах. — Все понятно, господин оберфюрер!
— Вурц, введите их в курс дела.
Так оба советника оказались посвящены в самые сокровенные тайны СД конца войны, в том числе связанные с созданием тайных баз «Вервольфа» на территории Кёнигсберга.
В течение буквально нескольких дней был прорыт туннель, соединяющий подземелье северного крыла Королевского замка с Альтштадтской кирхой. Он проходил через подвалы домов Старого города, петляя среди древних фундаментов, натыкаясь на дренажную систему, и соединялся с городским канализационным коллектором. На строительстве туннеля трудились свыше трех десятков человек, в основном польских рабочих из лагеря «Шихау» и строительного взвода «Оперативной группы Б».
Второй туннель, получивший условное наименование объект «Б-Зет», был сооружен в восточной части Королевского замка. Из подвалов здания Унфрида[167] шел старый рыцарский подземный ход. От него был прорыт, вернее сказать, проложен среди фундаментов другой ход, который круто спускался вдоль Шмидештрассе[168] в сторону Прегеля. Этот туннель уже не имел выхода в канализационный коллектор, но соединялся с рядом сохранившихся среди развалин Старого города водосточных колодцев. Гербах и Мунир руководили всеми работами по сооружению туннеля, не понимая только одного: зачем нужен подземный ход в этом направлении? Ведь поверхность земли здесь шла под уклон, дома были вдрызг разбиты еще во время августовской бомбардировки города, а близость реки позволяла опасаться, что даже после незначительного дождя ее воды могут затопить подземный туннель.
Руководивший этой работой оберштурмфюрер Вурц дважды пресекал неуместные вопросы инженеров о целесообразности строительства туннеля, а на третий раз просто пригрозил им:
— Господа! Ваш повышенный интерес к использованию объекта «Б-Зет», по-моему, заслуживает внимания гестапо.
Гербах и Мунир даже замерли от неприкрыто сделанной угрозы.
— Но, господин Вурц… — попытался что-то возразить советник Мунир.
— Ваше дело выполнять мои указания и не задавать глупых вопросов! Все!
На этом разговор был закончен, и инженеры больше ничего не спрашивали. Они тупо выслушивали указания оберштурмфюрера и продолжали руководить строительными работами.
К строительству второго туннеля были привлечены только русские военнопленные. Оборванные и грязные, они с трудом передвигались среди развалин, копошились в подземных казематах восточного крыла Королевского замка и многочисленных подвалах Старого города. Эсэсовская охрана покрикивала на них, подгоняла, заставляла быстрее выполнять невыносимо тяжелую работу — вытаскивать грунт и каменные обломки из подвалов, ломами и кирками пробивать толстые фундаменты, укреплять потолок туннеля металлическими балками и решетками.
В подземелье был протянут кабель и развешаны лампы-подсветки. В сумраке подвалов, при слабом свете этих ламп военнопленные казались призрачными тенями прошлых столетий. Охрана так их и звала — «призраки». Вся территория, где проводились работы, была оцеплена фольксштурмом, но ополченцы, стоящие в цепи, не могли видеть, а тем более знать характер работ, проводимых в замке. Они были осведомлены только об одном — в связи с подготовкой русскими генерального штурма города укрепляются все объекты, которые могут быть использованы для обороны. А в том, что скоро в Кёнигсберге развернутся уличные бои, не сомневался уже никто.
К тому моменту, когда оберфюрер Бёме получил от гаулейтера Коха указания об укрытии ценностей на объектах «W», то есть в подземных сооружениях «Вервольфа», а после этого согласовал все конкретные вопросы с доктором Роде, практически все объекты были построены, оборудованы и приспособлены для целей диверсионной борьбы. Теперь нужно было предпринять все необходимое, чтобы скрытно разместить в некоторых из них особо ценный «груз», предварительно освободив необходимые помещения от складируемых в них оружия, боеприпасов, снаряжения и продовольствия. Для этого уже не требовалась помощь Гербаха и Мунира. Оберфюрер Бёме лично поблагодарил их за четкое исполнение служебного долга, еще раз напомнил о том, что они обязаны все «забыть» и никогда, ни при каких обстоятельствах никому не сообщать о работах, в которых они принимали участие совместно с СД.
— Господин Гербах! Господин Мунир! Вы достойные солдаты фюрера! Вы профессионально выполнили поставленную перед вами задачу. Я обещаю вам, что руководство Имперского управления безопасности побеспокоится о ваших семьях и о вас лично. Я согласовал вопрос о вашей отправке в Германию морем. Вот пропуска и посадочные предписания. — Бёме протянул Гербаху документы. — Прошу вас прибыть завтра в Пиллау и обратиться к гауптштурмфюреру Нолле — начальнику нашего отделения. Он обеспечит вас всем необходимым, временно разместит в гостинице «Золотой якорь», а потом организует отправку в Шлезвиг- Гольштейн[169]. До Пиллау вас довезет наша машина. Она будет стоять на Гендельштрассе[170] около второго входа в полицай-президиум. Удачи!
Этими словами Бёме закончил непродолжительную беседу с Гербахом и Муниром в трехэтажном особняке на Лёнсштрассе, именуемом «виллой W».
Растроганные заботой оберфюрера, оба советника долго жали руку Бёме, подобострасно повторяя:
