какие-то деревянные доски с наклеенным на них янтарем…
— Янтарную комнату? — спросили мы с Витей одновременно.
— Не знаю, я тогда сам не знал ничего про эту комнату. А бандит этот, Крот, тоже, наверно, вряд ли знал. Он сказал только: «всякие ценности и доски с наклеенным на них янтарем».
— Так это же Янтарная комната! Это точно! Совершенно точно! Какие могут быть еще «доски с янтарем»? Ясно, что Крот имел в виду именно Янтарную комнату! А еще что он сказал?
— Все, больше ничего. Ни слова. Хочешь, говорит, ищи. Не хочешь — забудь о том, что я сказал.
— Ну а вы рассказали все это в экспедиции?
— Ну как же, рассказал, конечно. Но они же мне не верят. Считают, что я все придумываю. Говорят: «Цедрик, ни одна из ваших версий не подтвердилась». А они проверили хоть одну по-настоящему? Все торопятся. Им не терпится найти что-нибудь и скорее доложить начальству! Все тяп-ляп! Принесут какую- нибудь бумагу из органов и давай копать с умным видом! А там-то и липа! Сколько всяких заявлений! От психов разных, просто от дураков! Старухи какие-то пишут, мол, прочитала в газете и думаю, что Янтарная комната находится там-то! А они сразу — «версия»! И давай искать! Да я б, если бы мне не мешали, уже давно нашел бы… Даже денег не попросил бы на поиски. А то наехали со всех концов! Научные сотрудники! А! — Иван Тимофеевич махнул рукой и снова закурил.
Было видно, что Цедрика расстроил собственный рассказ. Кроме того, он очень переживал, что экспедиционное начальство испытывает к нему недоверие и не считает его рассказы заслуживающими внимания.
— А где этот ход был в замке, Крот не говорил?
— Как же, сказал. В той стороне, что ближе к Прегелю, прямо под четырехэтажным дворцом.
— Это ж прямо здесь! — опять воскликнули мы с Виктором, вскочив на ноги. — Это же, значит, под зданием Унфрида, да?
— Ну не знаю, Ун… или кого там еще. Но, в общем, здесь. — Иван Тимофеевич указал рукой на виднеющиеся фундаменты и обломки в сотне шагов от того места, где мы сидели.
— Так надо же поискать, проверить. У нас есть экскаватор, приборы там всякие. Надо же проверить. Может, Крот сказал правду?
— Сейчас приедут и скажут. Откуда я знаю, до чего они договорились, — как-то безразлично проговорил Цедрик, имея в виду экспедиционное начальство.
Салатовый автобус появился примерно через час. Первой из него вышла грузная Мария Ивановна, с недавних пор сменившая на посту начальника экспедиции инженера Якубовича, за ней энергичный Анатолий Михайлович, главный хранитель Павловского дворца-музея, находящийся здесь в командировке, две дамы из Исторического музея в Москве, которых за глаза все звали «археологичками», еще несколько человек. Особый энтузиазм в их поведении заметить было нельзя. Наоборот, стало заметно, что они, насовещавшись вволю, в очередной раз не пришли к единому мнению, а раскаленный воздух и поднимающаяся с земли пыль не настраивали на какую-нибудь серьезную работу. Наверное, каждый думал про себя: «Эх, сейчас бы на море!» В такую жару любой не прочь окунуться в прохладные балтийские волны и ощутить лицом свежий морской ветерок с запахом йода и соли.
Мы подошли к приехавшим.
— А где наши саперы? — спросила Мария Ивановна. Увидев лейтенанта, идущего от бэтээра, сказала, обращаясь к нему: — Сейчас будет ваша работа. Игорь, вы готовы?
— Мы всегда готовы, Мария Ивановна, как пионеры! — бодро ответил лейтенант.
— Ну так вот… — начальница как будто продолжала начатую мысль. — Сегодня займемся юго- восточным крылом. Попробуем пробить подвалы. А заодно проверим версию Цедрика. Иван Тимофеевич, вы слышите?
— Как скажете, Мария Ивановна, я готов.
— Ну что ж, приступаем.
Через полчаса вся территория, некогда занимавшаяся Королевским замком, была окружена редкой цепью солдат. Собственно говоря, это была даже и не цепь. Трое солдат стояли вдоль трамвайной линии, контролируя подходы к месту взрывных работ с севера, один скучал около руин восточного крыла замка, следя за тем, чтобы по прилегающей улице, не дай Бог, не появилась какая-нибудь автомашина или не забрел случайный пешеход. Возможный наплыв зевак и, конечно же, мальчишек можно было ожидать со стороны бывшей замковой террасы, заросшей редкими кустами. На этом самом опасном направлении дежурили четверо, в том числе сержант в линялой гимнастерке, но со множеством блестящих значков на груди. У каждой группы солдат были флажки, цвет которых определить было невозможно. Когда-то ткань на флажках была красной, но солнце и вода превратили ее в розовато-серую тряпку, болтающуюся на древке.
После каждого взрыва к месту, где только что грязным фонтаном взмывали вверх кирпичи и обломки камней, первым шел лейтенант с сержантом, а потом уж допускались сотрудники экспедиции. Пару раз к образовавшейся от взрыва воронке лейтенант вызывал солдата-сапера с миноискателем, который, поводив немножко своим инструментом, махал рукой, дескать, все в порядке.
Вместе со всеми мы с Витей каждый раз подходили к месту взрыва, но, кроме груд кирпичей, кусков арматуры и обломков стен, ничего не видели. Медленно оседающая кирпичная пыль и характерный запах пороховой гари — больше ничего: ни пролома в толще фундамента или подвального перекрытия, ни чего- либо мало-мальски интересного среди кирпичного крошева. Ближе к обеду казалось, что все напрасно. Но… судьбе все-таки было угодно вознаградить нас за наше долготерпение.
Из дневника Андрея Пржездомского. 23 июля 1969 года
«…Мне сказали начать расчищать место для заложения шашки. Минут 15 я копался, но разбить кирпичи было довольно тяжело, и мы с Витей сачканули — пошли попить квасу. Когда мы пришли, раздался взрыв. Заложили шашку в основание свода, и в его наитонкой части образовался провал размером примерно 1,20 м ? 0,7 м…»
Да, да! Наконец-то получилось! И это произошло как раз в тот самый момент, когда мы с Витей возвращались, довольные хотя бы тем, что утолили жажду холодным кисло-сладким квасом из бочки. Подходя к развалинам замка, мы увидели взрыв. На этот раз он был гораздо внушительнее прежних. Видимо, саперам надоело закладывать небольшие заряды, и они решились заложить сразу несколько толовых шашек. Результат был налицо: вверх взметнулись крупные обломки и камни. Ударная волна и грохот взрыва были в этот раз настолько ощутимыми, что, думаю, лейтенант забеспокоился о том, не нагорит ли ему за это. Ведь работы проводились в центре большого города и зевак к этому времени на улицах было уже немало. Многие, услышав грохот, поспешили к месту взрывных работ, и солдатам теперь уже нужно было реально сдерживать любопытную публику.
— Андрей! Витя! Где вы ходите?! — Анатолий Михайлович встретил нас недовольными возгласами. — Видите, мы наконец пробили! Там, похоже, большое подземелье.
— Я же говорил, — как-то безразлично, но не без самодовольства сказал Цедрик. — Я же говорил, что отсюда идет ход. Вон туда! — Он указал рукой в сторону Кафедрального собора.
— Подождите, — несколько нервно сказала Мария Ивановна. — Пока еще ничего не ясно. Сейчас саперы нам скажут, можно ли спуститься вниз. А потом будем рассуждать… Может, это вообще не ход, а яма! Игорь, — обратилась она к лейтенанту, — проверь, как там…
— Сейчас сделаем, Мариванна!
Минут двадцать мы ждали, пока осядет кирпичная пыль и из пролома выветрится хотя бы часть едкого порохового дыма. Потом вдруг выяснилось, что Алексей, водитель экспедиционного автобуса, забыл взять аккумуляторные фонари. А без них лезть в подземелье было глупо.
— Эх ты, тюха-матюха! — зло бросил Цедрик. — Я же тебе говорил: «Не забудь инвентарь!»
Алексей нехотя поплелся к автобусу.
— Я с ним. — Витя заторопился вслед за водителем.
— Ну вот… — Мария Ивановна нахмурилась. — Обязательно что-нибудь забудут. Растяпы!
Автобуса мы ждали около получаса. За это время пороховой дым почти развеялся, лишь его тонкие струйки поднимались вверх. Около пролома сгрудились сотрудники экспедиции, солдаты, несколько
