столовку. Те, кто посообразительней, литературный кружок например, — те в гости к кулинарам шагают. «Мы вам решили посвятить стихи». В общем ясно: нужно вдохновение поддержать...
Но вот что дальше начинает твориться Ведь у нас строители в большинстве своем едва-едва начальное кулинарное образование имеют, в объеме меню столовой. А тут довольно много девчат стали в пище толк понимать. Когда они заходят в столовую пообедать — требуют, чтобы все готовилось по правилам, вкусно. Вызывают повара и разговаривают с ним профессионально, на кулинарном языке. Со мной директора столовых и ресторанов здороваться, я уже говорил, перестали: «Уйми, — говорят, — своих стряпух, житья от них нет!»
А шеф-повар из заводской столовой даже сюда прибежал, в кабинет, чуть не в драку на меня. Оказывается, девушки мои ему проработку устроили во время обеденного перерыва. А все рабочие их поддержали:
— Невкусно! Души в борще нет!
— Какая душа? — кричит шеф-повар. — Душа в раскладке не значится! Тоже мне, пряность-деликатес! Сколько ее граммов на тарелку борща выдавать, а? Может, знаете?
— Ах, вот как! — отвечают мои стряпухи. — У вас душа, оказывается, на граммы меряется? Так вот: расфасуйте ее на четыре части! Одну принесите на заседание комитета комсомола, другую — в дирекцию, третью — в завком, четвертую — в трест столовых.
Мне звонки идут: «Уйми своих кулинаров!» А я отвечаю: «Не могу! Этих скоро выпустим, других наберем — еще хуже вам будет. Так что перестраивайтесь лучше подобру-поздорову».
А комиссии к нам приезжали по жалобам строителей. Сами знаете, дома всякие бывают — звукопроницаемые, светопроницаемые — это уже с дырами в стенах. Наш оказался — новаторство в домостроении — запахопроницаемым. Значит, строители какой-то просчет допустили, а мы его с помощью кулинаров вскрыли. Переговорил с инженерами. Они не сознаются — это, мол, не порок! «Хорошо, — говорю, — присылайте экспертов, будем выяснять...» Три комиссии — все за меня... Теперь будет ремонт за их счет... А пока... Принюхайтесь, прошу вас... Каков аромат? То-то!.. Не единым хлебом жив человек. Он жив и супом, и жарким, и сладким... Как вы думаете, что они сейчас прорабатывают? Точно отгадали, пирожные... Может, зайдем посмотрим? Стряпухи — народ гостеприимный...
ПОМОГИТЕ УТОПАЮЩИМ!
Когда раздался истошный крик: «Спа... сите!», то все, кто в это мгновение шел по мосту имени Юных водолазов, бросились к перилам. Я же рванулся к щиту, на котором висел нарядный красно-белый спасательный «бублик» с призывом «Бросай утопающему».
Но только я протянул руки к этому кругу, как передо мной возникла фигура в телогрейке, и воздух резанула короткая трель тревожного свистка.
— Руки оставьте при себе, гражданин! — строго сказал обладатель свистка и одернул свою телогрейку точно таким же движением, каким милиционер одергивает китель, прежде чем трубно провозгласить: «Ваши документы!»
— Тонет же, тонет! — кричал какой-то нервный зритель. — Ныряйте, кто может! Сам бы бросился, да у меня предынфарктное состояние!
Только я размахнулся, чтобы оттолкнуть странную фигуру, стоящую между мной и спасательным кругом, как фигура вдруг как-то очень покорно шмыгнула носом и сама сделала шаг в сторону.
— Учтите, — сказала она, — вас предупреждали по всем правилам. Так что отвечать вы будете персонально.
Я сорвал цветастую баранку с крюка и чуть не выронил ее из рук — таким неожиданно тяжелым, словно гиря-двухпудовик, оказался этот спасательный снаряд.
— А я про что говорил? — вздохнула телогрейка. — Таким нулем шарахнешь по утопленнику — и все. Поминай имя-отчество. Никакие искусственные дыхания не помогут. Потому в этом спасательном инвентаре пробкозаменитель еще пять лет назад начисто выгнил. В какой-то химический минерал обратился.
Телогрейка постучала своим металлическим свистком по спасательному кругу:
— Во, слышите — асфальт!
— Да кидайте же скорее! — волновался нервный товарищ, стоящий рядом со мною. — Вопрос идет о жизни и смерти...
Но о смерти теперь говорить не приходилось: утопающего уже подбирала оказавшаяся случайно поблизости лодка с влюбленной парочкой. Девушка и ее поклонник довольно сноровисто извлекали утопленника из водной стихии.
Прохожие, оживленно комментируя происшествие, начали выходить на свои прежние орбиты.
— Вы кто ж будете? — выжимая спасательную гирю, чтобы водрузить ее на крюк, спросил я телогрейку. — Сторож?
— Специально охраняю осводовский инвентарь, — ответил он, пряча свисток в карман. — Чтоб кто случайно его в воду не скинул. Кружочки эти на балансе стоят. Означенную ценность имеют.
— Но они же никуда не годятся!
— А куда ж их девать прикажете, раз на них срок износа не указан? Вот петрушка и получается. Мы, то есть сторожа на мостах, в год государству, все вместе, в двадцать тысяч обходимся. А всех, скопом, спасательных кругов всего на пять тысяч рублей значится. Хотели нас в прошлом году увольнять. Из руководства такой шустрый гражданинчик приезжал на персональном мотоцикле. Предложил нас сократить, а круги к щитам приколотить. Ну, тут ему и дали жару! Подумаешь, хе-хе, новатор обнаружился! Во-первых, по инструкции спасательный круг должен свободно со шита сниматься. Сами понимаете, секунду промедлишь, человек прикажет долго жить. Так что гвозди сразу отпали. А во-вторых, бухгалтер за нас. Есть у него графа расхода на охрану инвентаря, и мы за этой графой как за каменной горой. Не уколупнешь, все законно. И бухгалтер наш — большой строгости товарищ. Государственную копейку бережет, как собственную кровинку. Он шустрику так это ехидно врезал: «А кроме всего прочего, — говорит, — по какой статье, — говорит, — я проведу предлагаемые вами гвозди для приколачивания кругов?»
— Но совесть-то, честность гражданская у вас есть? — возмутился я. — Ведь вот все понимаете, разбираетесь в беспорядках, а молчите. Выступили бы на собрании, написали бы в газету!
— Знаете, писал, — сказал сторож и положил ладонь на то место, где, по его расчетам, под телогрейкой должно было находиться сердце. — Все описал, как есть. В городскую газету. Три ночи не спал, грамматику исправлял.
— И что же?
— В редакции сказали: не убедительно, дескать, чистой воды частный факт. «Вы, — говорят, — напишите с обобщениями. Не обязательно, — говорят, — фамилии бухгалтера и начальника станции указывать. Главное — типичность. Ведь не только, — говорят, — на здешних мостах может такое случиться...» Ну, а с обобщениями я писать не умею. Может, вы, товарищ, напишете, а? Статью написать, не в воду нырять, а сколько народу сразу спасете! Право слово: помогите утопающим!
Я дал слово помочь.
Вот так и родился этот рассказ.
КАКОЕ ЭТО ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ?
Девушка села на нос лодки, а он взялся за весла. Это была ярко выраженная влюбленная парочка: молодой человек глаз не сводил со своей стройной подруги, она не видела ничего, кроме него.
