Не успел Мотя довести эту мысль до логического завершения, как Машкевич уже предстал перед ним. Мотя кивнул, чтобы он прошел в комнату, Машкевич поднялся по ступенькам, задержался на крыльце, точно не решаясь входить, оглянулся. Мотя держал руку в кармане, сжимая наган. Машкевич углядел и это, помрачнел.
— Закрой окно! — приказал Мотя.
Машкевич исполнил. Левушкин, в свою очередь, запер дверь, вытащил наган, положил его демонстративно перед собой на стол, сел. Кивнул на табурет, стоявший возле кровати. Машкевич испуганно дернулся, Мотя схватил наган. Машкевич сел. Мотя глухо проговорил:
— Предупреждаю: стреляю я отменно! Даже в темноте…
— Я не пойму, что все это значит? — облизнув запекшиеся губы, слабым голосом спросил Машкевич. — Мы с Ольгой Алексеевной собираемся пожениться, поэтому я не виноват, что она холодно отнеслась к вам в первый вечер…
— В этих вопросах у меня претензий нет, — ответил Мотя. — Даже наоборот. А вот вопрос, который меня волнует! В списках личного состава отдела НКВД по Серовску человека с фамилией Машкевич нет. — Мотя выдержал победную паузу. — Будем отвечать? Кто, откуда, кем послан?'
— Я из Победни… — тихо проговорил Машкевич.
— Это что такое? — не понял Мотя.
— Село. Являюсь там председателем комбеда, а раньше с Николаем Иванычем Семенцовым сражались в партизанах против Колчака. Он меня и привлек. Говорит, нужен незнакомый человек, чтоб не знал никто, что из НКВД. А тут у меня сестра живет, видимся мы редко, вот я и приехал.
— Как фамилия сестры?
— Бородкина…
— А твоя?
— Бородкин…
— А Машкевич откуда?
— Ну, это Николай Иваныч сказал: будешь Тихоном Машкевичем. Я и согласился, — Машкевич вздохнул.
— А у Семенцова фамилия какая? — продолжал допрос Мотя.
— У него Семенцов…
— То есть как это Семенцов? — не понял Мотя.
— У него своя, он не менял…
Машкевич облизнул спекшиеся губы.
— Та-ак!.. — Мотя усмехнулся. — Семенцов, мне сказали, в коммуне «Трудовой путь». Точно?
— Точно, — подтвердил Машкевич. — Утром был.
Мотя оторопел.
— А сейчас где? — Мотя не сводил глаз с Машкевича.
— Сейчас здесь…
— А мне сказали, что и сейчас он находится там! — повысил голос Мотя. — Это как объяснять?!
— Так вы были в отделе?! — догадался Машкевич.
— Неважно! — отрезал Мотя.
— Так всё правильно! — обрадовался Машкевич, вскакивая, но Мотя дулом нагана посадил его обратно. — Всё правильно! До Победни, то есть до «Трудового пути», минут сорок езды. Николай Иванович специально туда ездит, чтобы звонить и сообщать всем, что он там, дабы не вспугнуть бандитов
— Зачем?! — не понял Мотя.
— Его предупредили товарищи из центра, то есть ваши товарищи, что идет утечка сведений, у бандитов налажен, мол, какой-то особый канал связи и необходима строжайшая конспирация. Вот он и придумал такую оказию. А в Победив все ребята свои, не продадут!.. — обрадовался Машкевич.
— Н-да… — промычал Мотя.
Сообщение Машкевича походило на правду. Ещё более убеждал его простодушный и радостный вид, даже в темноте Мотя видел, как блестели его глаза.
Левушкин почесал затылок.
— А машину с шофером зачем он внедрил на склад? — спросил Мотя.
— Про машину не знаю, — вздохнул Машкевич.
— А почему в столь грозный час находишься не на боевом посту?! — горячо спросил Левушкин. — Теряем бдительность, товарищ Бородкин!
— Мне, собственно, товарищ Волков велел за вами присматривать, а сестра живет через дом, вот я и навел контакты с Ольгой Алексеевной… — пробормотал Машкевич.
— Как это присматривать? — опешил Мотя.
— Ну охранять, что ли… — вздохнул Машкевич.
Мотя мог предположить что угодно, но услышать такое он не ожидал. «Либо он меня подозревает, либо он действительно внедрен бандитами и теперь хочет меня изолировать… — пронеслось у Левушкина. — А Семенцов с его маскарадами?..»
— Где сейчас Семенцов? — спросил Мотя.
— Дома, — ответил Машкевич.
— Пусть придет, — попросил Левушкин.
Машкевич кивнул, поднялся и ушел. Мотя остался один. Лампу он не зажигал, попыхивая папироской. Вскоре послышались шаги. Мотя взвел курок, потушил папиросу, затаился. Неизвестный осторожно поднялся на крыльцо, прошел в сени, остановившись перед дверью. У Левушкина пересохло в горле. Вода в кувшине стояла на столе, но всё внимание Моти было приковано к двери, за которой стоял неизвестный. И вдруг Мотю обожгла мысль: он сидит спиной к окну, смотрит на дверь и открыт для выстрела сзади. Холодок пробежал по спине, Мотя физически ощутил жжение под левой лопаткой, в сердце больно кольнуло. Дверь распахнулась. На пороге стоял Павел.
— Ты чего? — увидев нацеленный на него наган, хмуро проговорил он.
— Ты в сенях стоял?
— Докуривал…
Павел вздохнул, сел на койку.
— Ты уходил куда-то?.. — спросил Павел.
— Да, прогуливался неподалеку.
— Никого не видел?..
— Нет, никого…
Павел тяжело вздохнул.
— Пока ты прогуливался, кто-то вошел, вытащил мои документы, наган и закрыл дверь на палку… Сволочи!
Павел застонал, точно от боли, закрутил головой.
— А я как убитый заснул! Может, она что-то подсыпала? — растерянно спросил он.
— Вряд ли… — помолчав, отозвался Мотя.
— Я уже пошел Дружинину звонить, но не смог! Духу не хватило…
Павел помолчал, глядя в пол.
— Я провел маленькое расследование. Ольга Алексеевна постоянно была во дворе, никого из чужих не видела. Окно никто не открывал. Значит, это могли сделать трое: ты, хозяйка и Машкевич. Тебя и Ольгу Алексеевну я исключил сразу. Остается Машкевич. Вот что я узнал. В списках личного состава Серовского отдела милиционер по фамилии Машкевич не числится. Кроме того, сам Семенцов находится в Победне. Не хочется даже предполагать такое, но возможно, что Семенцов и Машкевич лица подставные…
Не успел Павел договорить, как послышались шаги и прибежал Машкевич. Он был взволнован и от волнения долго не мог выговорить ни слова.
— Николая Иваныча нет, — растерянно пробормотал он и развел руками.
— Как нет? — прошептал Павел.
