некоторое время оставался пуст.
Сначала на пожарной лестнице раздались приглушенные шаги. Затем дверь, ведущая на лестницу, приоткрылась, и в коридор скользнули двое мужчин в белых халатах и шапочках. Они оглянулись по сторонам и быстро направились к палате, в которой лежал Клаудио Понти. Около неё они задержались, прислушиваясь. Осторожно открыли дверь и вошли внутрь.
Понти спал. Черты его побледневшего, осунувшегося лица казались особенно резкими из-за глубоких теней, отбрасываемых ночником.
Люди в халатах беззвучно приблизились к высокой кровати. Один из них занес руку и что было силы резко ударил террориста в солнечное сплетение. Тот коротко и придушенно вскрикнул, потом захрипел, ловя ртом воздух. Неизвестные тут же подхватили его и быстро понесли к окну. Один из них поставил слабо сопротивляющиеся ноги Понти на подоконник, другой — свел его руки за спиной и сильно толкнул вперед.
Все произошло так неожиданно и быстро, что террорист даже не успел испугаться — выбив стекло и падая вниз, он ощущал только острую боль от удара в живот и от порезов. Страх пришел за несколько метров до земли, но Клаудио Понти не успел даже крикнуть — вслед за сокрушительным, ослепляющим ударом наступила тьма.
Сержант уже начинал нервничать — он ждал комиссара около пяти минут, — а машины всё ещё не было. Он посмотрел на часы, и в этот момент услышал звон разбитого стекла и затем — звук глухого удара.
Тонио тут же, задрав голову, стал внимательно осматривать окна больничного корпуса. Все они были вроде бы целы. Но сержант вдруг сообразил, что окно палаты, которую он охранял, выходит на другую сторону. От дурного предчувствия у него перехватило дыхание. Какое-то мгновение Тонио продолжал стоять, словно не решаясь тронуться с места, затем опрометью бросился в здание.
Из лифта он выскочил, сжимая пистолет в руке. В коридоре было пусто. Громко топая, сержант пробежал мимо столика сестры — её книга лежала на стуле, а сама она куда-то исчезла. Тонио ворвался в палату и, сделав по инерции несколько шагов, бессильно остановился.
Комната была пуста. Сквозь дыру с острыми, неровными краями, которая зияла в оконном стекле, в помещение врывался холодный ветер. Сержант заставил себя подойти к окну, высунулся наружу. С высоты девятого этажа он увидел человека, неподвижно лежащего на асфальте.
По расписанию самолет в Москву отправлялся в 7.45 утра. Горанин собрал вещи накануне и сейчас, когда до приезда его друзей — Климова и Мазини оставалось ещё несколько минут, прошел по квартире, проверяя, ничего ли он не забыл.
После драматических событий, о которых Игорь рассказал в своей статье, перепечатанной многими изданиями, руководство редакцией решило предоставить ему отпуск. Ему на смену для освещения выборов должен был приехать специальный корреспондент.
Горанин хорошо понимал, что возможностью улететь сегодня на Родину он во многом обязан Мазини, и поэтому, когда тот предложил Игорю проводить его, с радостью согласился — хотелось на прощание ещё раз повидаться.
Журналист посмотрел на часы — стрелки показывали без пяти шесть. Ещё раз окинув взглядом прихожую, он подхватил чемодан и вместительную сумку, открыл дверь и шагнул за порог.
Горанин запер оба замка, когда запах табачного дыма заставил его поднять голову. На лестничной площадке, ведущей к следующему этажу, стоял человек в темном плаще. Игорь замер от неожиданности, его взгляд впился в невозмутимое лицо незнакомца, сжимавшего дымящуюся сигарету в тонких губах. Затем журналист посмотрел на руки мужчины. Они были спрятаны глубоко в карманах.
Игорь почувствовал какую-то противную слабость. Под взглядом человека в плаще, который он ощущал буквально физически, Горанин медленно подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Время, пока он ждал кабину, показалось ему вечностью.
Когда журналист бросил чемодан и сумку в багажник машины и уселся на заднее сиденье рядом с Климовым, тот удивленно спросил:
— Что случилось, старик? На тебе лица нет.
Игорь нервно рассмеялся:
— Какой-то тип стоял на лестнице около квартиры. Я было решил, что он предоставит мне, как выражаются герои детективов, бессрочный отпуск от земных забот, но ошибся.
Мазини включил сигнал поворота и, плавно отъезжая от бровки, покачал головой.
— Не нравится мне это. Кому понадобилось торчать в такую рань под дверью?
Утренняя дорога, подернутая предрассветной туманной дымкой, была почти пуста, и Мазини вел свой «фиат» быстро. По пути Горанин рассказал друзьям о том, как радушно прошла встреча с Чезаро Росси и Адриано, состоявшаяся накануне у них дома в присутствии многочисленных родственников. Затем Франческо поведал о скандале, разразившемся в редакции «Вечерних новостей», но на выезде из города — неожиданно прервал свой рассказ.
— По-моему, игра продолжается. За нами «хвост».
Игорь обернулся и увидел светлую «хонду».
— Она?
— Да, — кивнул Мазини. — Впрочем, сейчас проверим.
Он резко нажал на тормоз и прижал автомобиль к тротуару, сбросив скорость до двадцати километров в час. Машина позади тоже притормозила и поползла за «фиатом», соблюдая ту же дистанцию.
— Всё ясно, — заметил Климов. — Давай быстрее в аэропорт.
Мазини не нужно было повторить дважды. Похоже, он решил выжать из «фиата» всё, что было возможно. Но «хонда» не отставала. Более того, через двадцать минут бешеной тики по автостраде она вдруг рванула вперед и легко сократила расстояние между машинами.
Подъезжая к зданию аэропорта, Мазини был вынужден уменьшить скорость. Припарковавшись на стоянке, он быстро вышел из «фиата» и встал так, чтобы автомобиль прикрывал его. Горанин и Климов тоже вышли.
В нескольких метрах от них «хонда» затормозила, задняя дверца распахнулась, и из автомобиля вылез… комиссар Вентура. С невозмутимым видом он приблизился к изумленным друзьям, протянул им руку и буркнул:
— Вот… решил вас проводить.
— Спасибо, — Горанин растерянно улыбнулся. — Мне, право, неудобно — ведь у вас, наверное, много работы.
— А вы думаете, сейчас я отдыхаю? — хмыкнул Вентура.
— В чём дело? — спросил Климов. — Разве «охота» на советского журналиста продолжается? Кстати, это ваш человек торчал у его дверей?
— Не торчал, а охранял, — поправил его комиссар. — Что касается «охоты», — он сделал паузу и как-то странно посмотрел на журналистов, — держу пари: вы ещё не видели утренних газет.
— Точно, — ответил Горанин. — Считайте, что вы выиграли. А что случилось?
Вентура тяжело вздохнул и пожал плечами:
— Я не хочу сыпать соль на собственные раны. Прочтете — поймете сами. И вот ещё что… Помните, я обещал найти подонка, который устроился у меня «под крылышком»? Так вот — это будет сделано, чего бы мне это ни стоило! — Комиссар круто развернулся и, грузно ступая, направился к машине.
Мазини, глядя ему вслед, с сожалением покачал головой:
— Бедняга! Он ещё не знает, что его переводят в провинцию.
— Почему? — удивился Горанин. — В чем он провинился?
— А кто тебе сказал, что его в чем-то обвиняют? — усмехнулся Мазини. — От него решили избавиться более тонко. На новое место службы он отбудет с повышением.
Самолет набрал высоту, и в салоне погасла надпись, запрещающая курить. Пассажиры начали отстегивать ремни, доставать из карманов и сумочек сигареты, из портфелей — журналы и книги. Вскоре в
