уже сбоку, ударил по портфелю и завопил:
- Чего рожу-то воротишь? А ну, извинись! Человека оскорбил и
отвернулся. Чего цепляешься?
Автобус замер. Пассажиры, до этого занятые своими думами и заботами,
зашевелились, примеряясь поскорее выйти, тем более что остановка была уже
совсем рядом. Некоторые с укоризной смотрели на старшего лейтенанта
милиции, наблюдавшего за происходящим с задней площадки.
- Последний раз спрашиваю, - наседал парень, не замечавший Карзаняна и
уверенный, что никто не помешает ему, - будешь извиняться? Сейчас ты у
меня... А ну выйдем. Ты у меня заговоришь. Выйдем, выйдем.
Карзанян уже стоял за его спиной.
Илья понимал, что в данной ситуации криком ничего не добьешься, грубой
силой - тоже. 'Дави их уверенностью, спокойствием, верой в свою силу и
правоту, - вспомнил он наставление отца. - Но не любезничай. На все твои
'пожалуйста' и 'извините' у них своя реакция. Для них вежливые слова вроде
отборного мата для нормального человека - тоже оскорбление. В нашем деле
одинаково важны и сила разума, и разумная сила'.
Илья наклонился к парню, прошептав ему на ухо:
- Со мной выйдешь?
- Чего? - не разобрал тот от неожиданности.
- Со мной, говорю, выйдешь? - повторил Илья немного громче.
- А ты чего, мент, цепляешься? - оценивающе смерив Илью взглядом,
процедил парень. - Ты воров лови, а честных граждан не трожь.
Илья улыбнулся: все шло как надо. Он заметил, что человек с рыжим
портфелем, воспользовавшись тем, что его оставили в покое, поспешил к
выходу. Это не ускользнуло и от внимания бузотера, рванувшего было
вдогонку. Но Карзанян взял на прием кисть его левой руки и коротко, но
несильно рванул вниз. Тот, охнув от боли, упал на колени.
- Что с вами? Не ушиблись? - искренне, как показалось пассажирам,
решившим, что парень просто споткнулся, спросил Илья, помогая ему
подняться и незаметно заводя его руку за спину. Из этого положения,
попытайся бузотер оказать сопротивление, он легко мог перейти на удержание.
- Поднимайтесь, поднимайтесь, - уговаривал Илья ошалевшего задиру. -
Выходить пора. Я вам помогу.
Но тот выходить уже передумал. Он попытался вырваться, напрягая свое
мощное округлое тело. Но Илья удерживал его, хотя и аккуратно, но жестко.
И тут парень закричал. Не от боли, а от унижения, Только что он был в
центре внимания трепещущих от одного его взгляда пассажиров, и вдруг...
Этого не приученная к повиновению натура никак не могла вынести.
- Давай, давай, топай, - тихо приговаривал Илья, ведя подвыпившего к
выходу. - Что посеешь, то и пожнешь.
Отошедшие от испуга пассажиры зашумели, вспомнили вдруг все разом, что
драться в автобусе неприлично. 'Сейчас начнется', - со злостью подумал
Илья, и тут же раздались несколько реплик о том, что милиция совсем
распустилась и законы ей не указ - людей прямо на улице мордуют. 'Эх,
граждане, граждане, - досадовал про себя Илья, - когда же вы наконец
разберетесь, где компот, а где мухи. Скажи я сейчас что-нибудь резкое -
жалобу еще напишут, да с такими подробностями... А на хулигана будут
жаловаться лишь тогда, когда он им лица в кровь разобьет.
Да еще и простят до суда, родителей пожалеют и его самого, этакого
'несмышленыша'.
- Пусти, гад, тебе говорят. Все равно припомню.
В гробу найду.
- Спокойно, граждане, - бросил Илья в ответ на предложение какой-то
бабуси ослобонить мальчонку. - Нужны два свидетеля. Кто пойдет со мной в
милицию?
Такого оборота дела никто не ожидал. Все молчали. Парень, замерший в
объятиях Карзаняна, воспрял духом:
- Какая милиция? Чего я такого сделал? Вот еще нашелся милицией пугать!
Пусти, гад!
- Что же молчите? Кто будет свидетелем? - еще раз спросил Илья, глядя
на владельца рыжего портфеля. Но тот отвернулся и сделал еще шаг к выходу.
- Тогда я его отпущу.
Автобус остановился, двери открылись. Пассажиры стали выходить,
недовольно оглядываясь на них.
- Вот видишь, - с едкой улыбкой обратился Илья к парню. - Суд народа -
это тебе не народный суд.
Будут ждать своей очереди для обид. Без свидетелей протокола не
составишь. Хотя потерпевший тебя простил, я выношу тебе общественное
порицание. Иди, только смотри со стыда не сгори.
Едва Илья ослабил захват, парень рванулся из автобуса, догнал человека
с портфелем, на ходу ударил по портфелю и скрылся в переулке. Илья
посмотрел, как растерянный человек лезет в лужу за своим сокровищем, и
усмехнулся. Отец учил: уважай людей, а преступника трижды - как человека,
как противника, как возможного помощника в будущем. Что же, и такую шпану
уважать? Этого Илья понять никак не мог.
...Постояв несколько секунд напротив дома, где жил Ревзин, Карзанян
решил начать с крайнего правого подъезда - не потому, что решил изменить
своей привычке. Тут была другая причина.
Дверь ему открывали чаще всего старики и ставушки. Кто помоложе, в этот
теплый субботний день поехал за город. Пенсионеры сидели дома и радовались
незваному гостю, угощали чаем, который постоянно был готов. Илья не
отказывался.
Окно кухни в пятьдесят второй квартире, по его расчетам, выходило в
переулок. Встретившую его у порога довольно молодую женщину в длинном
цветастом халате украшала тщательно уложенная и явно предназначенная для
выхода замысловатая прическа с обесцвеченными локонами-пружинами, лежащими
на тестоподобных щеках. На круглом лице, еще не накрашенном, неприятно
блекло'!, расплылась несколько удивленная, но доброжелательная улыбка.
- Ой, товарищ милиционер, проходите, проходите.
Чего это вы к нам пожаловали? - ласково пропела женщина, пропуская Илью
в квартиру. - Хорошенький-то какой, молоденький. И откуда же таких в
милицию набирают? А я думаю, кто это пришел? А это вот кто. Раздевайтесь,
притомились небось. Я сейчас чайку поставлю с вареньицем.
Илья, не ожидавший такого потока внимания и заботы, невольно попятился.
- Я по делу к вам.
- По какому такому делу? - В голосе женщины появились визгливые нотки.
- Если по делу, то ошиблись. Вам к Васюковой, этажом ниже, в сорок восьмую
надо. А я одна живу, - жеманно потупилась она. - От меня мужья не гуляют.
