вошел, и строгая тишина мгновенно водворилась в классе. Пробежала, обеими руками прижимая к груди охапку книг, светлоглазая Дашенька. Торжественно проследовала Анна Юльевна, скрывая под пестрой шалью острые плечи, классный журнал и учебник французского языка.
Классы приступили к занятиям. Но в седьмом «А» еще не начинался урок. Девочки сидели за партами и повторяли географию, то и дело беспокойно озираясь на дверь. Вчера всем классом провожали Феню и лейтенанта Михеева. Феня уехала в Нечаевку. Мелькнул в окне вагона красный платок с золотыми цветами.
— Девчата! — прозвенел в последний раз Фенин голос. — Не забывайте! Женя-а, приезжа-а-ай!
А потом колеса — таки-так, таки-так — и больше не слышно Фени…
Девочки едва успели приготовить математику к сегодняшнему дню, остальные уроки подучивали наспех в перемены.
— Не бойся, Женя, — крикнула Наташа. — Ты первый раз пришла, тебя не спросят.
Тася учила вслух, закатив глаза и покачиваясь взад и вперед в такт словам.
— Хоть бы опоздала Зинаида Рафаиловна! — мечтательно повторяла Тася. — Если бы опоздала, я выучила бы все.
А Зинаида Рафаиловна действительно опаздывала. Люда Григорьева дежурила у двери и докладывала классу о событиях, происходящих в коридоре.
— Девочки! Захар Петрович прошел. Невеселый — должно быть, нога болит. Французский идет, — сообщала она дальше. — С тетрадками. Наверно, двоек наставила.
Потом Люда спряталась за дверь, пока мимо проходила Дарья Леонидовна, а когда выглянула снова, коридор был пуст и классы закрыты.
— Девчата, — крикнула Люда, — учите, учите — успеете! На горизонте спокойно.
Прошло еще несколько минут.
— Можете убирать учебники, — заявила Люда Григорьева. — Пустой урок, ура!
А Зинаида Рафаиловна стояла в это время в учительской и смотрела в окно, хотя на улице ничего особенного не происходило.
Зинаида Рафаиловна держала в руке портфель и журнал, но в класс не шла и стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу. Из кабинета вышла завуч, седая молчаливая женщина.
— Вы здесь? — спросила она. — Милая Зинаида Рафаиловна, уходите домой.
Зинаида Рафаиловна оглянулась. У нее были красные глаза и плотно сжатые губы… Она качнула головой.
— Я немного опаздываю, но я пойду в класс. Вот только возьму себя в руки.
— Как вы такая пойдете? — опять спросила завуч.
— Именно сегодня мне нужно увидеть девочек, — ответила Зинаида Рафаиловна. — Именно сегодня.
Девочки встретили учительницу разочарованными взглядами. Они настроились развлекаться во время пустого урока. Зинаида Рафаиловна усталыми шагами прошла к столу, девочки увидели ее похудевшее за одну ночь лицо и запавшие глаза.
— В классе присутствуют все, — отрапортовала дежурная. — К уроку готовы, — добавила она менее уверенным тоном.
— Кто докладывает? — спросила Зинаида Рафаиловна.
Маня взяла указку и вышла к карте.
У Зинаиды Рафаиловны заведен был порядок: очередная докладчица перед началом урока находила на карте большие и малые пункты, освобожденные накануне Красной Армией.
— Вчера, — сообщила Маня, — был приказ маршалу Жукову. Освободили Винницу. Вот она здесь в верхнем течении реки… Как ее? Где же она? Вот…
Маня скользнула указкой по карте, попала в Киев и окончательно запуталась, потеряв след Винницы.
— Ищи реку Южный Буг, — подсказала Валя Кесарева.
— Не туда поехала, — заволновалась Наташа, — ниже, левее!
Зинаида Рафаиловна взяла у Мани указку.
— А я, — сказала она, и девочки стихли, — нашла бы Винницу с закрытыми глазами. Вот она. Веселый зеленый город, залитый солнцем. Посередине река. Винница. Два с половиной года город томился в неволе.
Зинаида Рафаиловна положила указку, села, облокотилась на стол, подперла подбородок ладонями и сказала:
— Моя дочь училась бы сейчас, как вы, в седьмом классе. Но она уехала к бабушке в Винницу, и там ее застала война. Вчера моей девочке вернули свободу и родину. Если только… — Зинаида Рафаиловна запнулась. — Если только девочка жива.
Зинаида Рафаиловна помолчала, все молча смотрели на нее.
— А говорю я об этом, — тихо произнесла учительница, — затем, чтобы вы знали, какое у нас есть высокое счастье — родина. Знаете ли вы об этом? Думаете ли?
Зинаида Рафаиловна сидела за учительским столом, опершись подбородком на ладони и смотрела на своих учениц пытливыми, умными глазами.
— Думаете вы об этом?
Наташа вспомнила Феню. Поезд мчится через поля, мелькают соломенные крыши деревень, леса, и снопа снежные просторы. И завтра поезд будет мчаться и послезавтра. Потом Феня приедет в Нечаевку. Там, в Нечаевке, и Наташина родина. И в Виннице, где дочка Зинаиды Рафаиловны.
— Если человек идет один по земле, — говорила учительница, — он безмерно несчастен, потому что у него родины нет. Родина — люди. — Зинаида Рафаиловна взяла в руки указку. — Вот! — взмахнула она деревянной палочкой. — Чукотка, снежные тундры, бурный Байкал, а вот украинские степи. И везде — люди, и мысли у них одни. Это и есть родина.
Учительница внимательно посмотрела на девочек.
— Начало же здесь, — проговорила она и указала на класс.
У стены стоял старый шкаф, в нем тетради с пропущенными запятыми и пометками на полях, висела на гвоздике географическая карта, кусочки мела лежали у доски, белая пыль на полу, на стене портрет Зои, и смущенные, милые лица над партами.
Девочки учились.
