– Не сомневаюсь, что он вот-вот сделает мне предложение, – заявляет она.
Лола поднимает чашку с кофе и смотрит в нее так, словно перед ней волшебный шар, предсказывающий будущее. Я изучаю содержимое сахарницы.
– Что? – удивляется Грейс. – Что такое?
– Ничего, – отвечает Лола за нас обеих. Некоторое время сидим молча.
Но я все-таки не могу удержаться:
– Почему ты так уверена в этом?
Лола закатывает глаза к потолку. Ну вот, я опять испортила всем ленч. В очередной раз.
– Именно потому, что миссис Келли не сказала ни слова о свадьбе, – объясняет Грейс. – Все эти два года она вспоминала о ней во время каждой нашей встречи. А в прошлое воскресенье – нет. Почему? Мне в голову приходит единственное объяснение. Видимо, Майкл сказал ей, что скоро хочет сделать предложение, и миссис Келли успокоилась. – Грейс смотрит поочередно то на меня, то на Лолу. – Разве это не очевидно? – спрашивает она.
Я вижу, что Лола кивает. Похоже, она струсила.
– Грейси, – говорю я и чувствую, как Лола пинает меня под столом. Отодвигаюсь и начинаю снова: – Грейси, дорогая! – В конце концов, зачем молчать, ведь я все равно в немилости. – Думаю, тебе не стоит придавать такое значение тому, что говорит миссис Келли. Или в данном случае – не говорит.
– В тебе, Лекси Джеймс, столько негатива! – возмущается Грейс и одной рукой перекидывает через плечо прядь светлых волос. В другую руку она берет чашку с кофе, подносит ее к губам и начинает дуть, хотя кофе не горячий.
Честно говоря, Грейс не любит кофе. То есть она пьет фрапуччино и остальные варварские интерпретации этого напитка, а классический кофе не жалует. И все же каждое воскресенье перед ней оказывается полная чашка, потому что она не может остановить официанта, когда тот поднимает кофейник. Грейс молчит… и получает полную чашку нелюбимого напитка.
– Грейси, есть разница между негативом и реалистичным взглядом на жизнь.
– Предлагаешь спросить твоего совета о личной жизни? – резко произносит Грейс.
– Chicas,[23] – укоризненно произносит Лола, и мы замолкаем, пока официант расставляет тарелки.
ДД
– Берегитесь! – приветствует меня Младшенький, когда я выхожу из лифта.
– Что такое?
– Сегодня у нас детский день.
В «Голд груп» его называют ДД. Это день, когда отпрыски Сьюзен Голдберг появляются в офисе, потому что школа закрыта, а договориться с няней она забыла.
ДД устраивается не ради детей, а ради Сьюзен. Проблема в том, что она приносит в офис, или, скорее, не приносит. Ни книжек, ни игр, ни еды – ничего. Вместо того чтобы позаботиться, чем занять детей, она разрешает им бегать по кабинетам и считает, что все должны их развлекать. И в итоге, чтобы мои сотрудники могли работать, я целый день занимаюсь детьми.
В холле появляется создание ростом в пять футов, в белой футболке, мешковатых джинсах и толстовке команды «Сикстерс» с цифрой «три» и надписью «Айверсон» на спине. Каштановые кудряшки, белая бандана, на голове – наушники. Это Джошуа Голдберг.
– Смотри, кто пришел, – говорю я Младшенькому. Джошуа пытается перекричать музыку, которая доносится из наушников:
– Эй, Лекси! Здорово!
Я поднимаю бровь и качаю головой:
– Что ты сказал, Джошуа?
Отбросив подростковую браваду, одиннадцатилетний паренек направляется ко мне, широко раскрыв руки.
– Привет, Лекси, – улыбаясь, говорит он.
Я обнимаю его и, не отпуская от себя, целую в круглую щеку. Он тут же стирает рукавом след от губной помады.
– Чем обязаны чести видеть вас, мистер Голдберг?
– Сегодня день рождения Вашингтона, а мама забыла пригласить няню.
– А твоя сестра?
– Она уже у тебя в кабинете.
– В самом деле? – Я беру Джошуа за руку и веду через холл к себе.
– Лекси, – умоляет он, – отпусти мою руку, я уже достаточно взрослый.
– А я нет. Побалуй меня.
В середине холла замечаю, что из двери моего кабинета торчит нижняя половина тела Сьюзен.
– Эшли, – зовет моя начальница. – Эшли! Я не разрешала тебе заходить сюда. Эшли! Эшли, послушай меня! Эшли! Ты должна научиться уважительно относиться к чужим вещам.
