— Не имеет, — ответил искренне.
Они решили выйти на дорогу спустя час, несколько одуревшие от холода, передвигающиеся на прямых, заледенелых ногах, как буква «А».
— Саша, у меня такое ощущение, что я босиком, — причитала Верочка.
— Верочка, — приставал вдруг развеселившийся Сашка, — все время забываю спросить, ты как пришла к «союзникам»?
Верочка не отвечала, замерзшая, только головой крутила.
Машина Олега стояла по трассе чуть дальше, они побежали к ней, колени не слушались, ветер дул в лицо.
— Топи печку, родной! — попросил Матвей, влезая, и, обернувшись к Саше, поинтересовался: — Далеко там до твоей деревушки?
— Далеко, — ответил Саша. — Там бабушка у меня. Обогреет нас… Следующий поворот, Олег. Налево.
Саша представил, едва сдерживая улыбку, как им хорошо там будет, — накормленные, в тепле, гулять пойдут, на санках кататься… а что?… Избу починят.
«На могилу к отцу друзей свожу… Покажу ему, какие у меня друзья… Выпьем на могилке… Деду поклонюсь, ни разу у него не был. А? Господи, довези нас!»
Саша дрогнул сухим сердцем, вспомнив, как спрашивал, много ли нужно еще для ада…
«И теперь к тому же Господу пристаешь: довези?»
«Ни о чем не прошу. Ни о чем», — ответил.
— Знаешь, как пришла, Саш? — вдруг приникла к плечу Верочка.
— Что?
— Ты спрашивал, почему пришла к вам в партию… Мне просто мама однажды рассказала, что когда она: была маленькой девочкой, ей захотелось письмо кому-нибудь написать, мальчику или девочке, в другой город, но в нашей стране. Мама зажмурилась, и — наугад карандашом в карту ткнула. Попала в Дагестан, в городок какой-то. И написала письмо: «Меня зовут Маша, я хочу с тобой дружить, учусь в пятом классе на четверки и тройки иногда». Адрес придумала: улица Ленина, дом такой-то, квартира… И ей ответ пришел, представляешь? Дагестанская девочка, всего на год старше… Они потом очень долго переписывались и в гости друг к другу ездили, пока я не родилась…
— А сейчас? — спросил Саша, отчего-то сразу забыв, о чем именно он задал вопрос.
— А сейчас мама меня ненавидит, — ответила Верочка, и Саше показалось, что она правильно поняла, что он имел в виду.
Они съехали на проселочную, поехали медленнее, машину иногда заносило несильно. Саша заглянул в лицо Олегу — не злится ли, но лицо его было непроницаемо.
Проехали одну деревню, снег все валил, упрямый и безнадежный, обильный, как из засады, — и на полпути ко второй деревне — засели.
Едва отогревшиеся, вылезли из машины, толкали, упираясь ледяными руками в ледяной багажник. Получилось, лишь когда Олег попросил сесть за руль кого-нибудь — управлять, как выяснилось, умел только Сашка, он и сел. И едва Олег уперся своими короткими руками в машину, она поползла.
— Во, силы в тебе… — сказал Матвей восхищенно. Забрались в салон, шумные, веселые оттого, что выбрались. Пролетели вторую деревню, где дорога была немного укатана. Но, едва выехав за околицу, засели снова, и намертво.
Пободались с багажником, стервенея, с час, поматерились, помучали машину…
Чернела деревня за спиной, почти без огней.
— Даже если отсюда вылезем — дальше не проедем, — сказал Олег спокойно, обходя свою заглохшую «волгушу». — Вчера бы проехали. Сегодня — нет. Пошли к людям.
…Не мудрствуя, постучались в первую же избу, им открыли.
— Пришли? — спросил открывший дверь мужичина в фуфайке на голое тело и в трико с оттянутыми коленями. — Я деду сразу сказал: «Сейчас придут». Проходите в избу. Согреетесь пока. Он пропустил всех в дом.
— Эка, сколько вас… В багажнике, что ли, девку везли?
Мужик прикрыл за ними дверь на улицу.
— Хозяйки-то нет у меня, ушла к соседям. Сейчас чай вам поставлю. — Он даже не разглядывал пришедших, словно ему не интересно было, кто они, как выглядят. Протиснулся сквозь вошедших на кухоньку и, не оборачиваясь, сказал, как казалось, недовольно:
— В избу, говорю, проходите, чего встали у порога…
— Нам бы трактор, отец, — сказал Саша громко, — как у многих городских жителей у него появилась дурная привычка разговаривать с жителями деревни так, словно они плохо слышат.
Ему не ответили.
— Ну, давайте пока разуваться, — криво улыбаясь, предложил ребятам Саша. Неловко, как всегда в новом доме, тем более в деревенском, начали стаскивать обувь.
Стояла полутемь, едва рассеиваемая слабой лампочкой, пахло чем-то невнятно.
— Туда, наверное, — Саша указал на еще одну, обитую войлоком дверь. Они вошли в избу, оставляя мокрые следы на дощатом полу. Ступать отчего-то старались на цыпочках — словно кто-то спал в доме.
В низкой комнатке было темно, но тепло. Слабый, вечереющий свет падал из окошечка.
У стены стояла лавка, длинная, крашеная. Посреди комнаты — большой стол, накрытый клеенкой, разрисованной в цветочки. С другой стороны стола диванчик примостился.
Ребята протиснулись, поджимая перед столом живот, на лавку, уселись в ряд.
— Иди на диванчик, — Саша бережно провел Верочку через комнатку.
Сидели, посматривали по сторонам. Веня сопел — явно хотел сказать что-то, но пока стеснялся, — если слово «стеснение» вообще к нему применимо.
Вошел хозяин, в одной руке чайник, в другой — гроздь бокалов.
— Подставку дай, вон на подоконнике. Под чайник, — попросил Верочку. — И заварник там же.
Щелкнул выключателем, загорелась слабая лампочка, в желтом абажуре. Саша осмотрел своих ребят — все сидели уставшие немного, но не подавленные вовсе.
— Тракторист пьяный спит. И трактор у него не на ходу, — сказал мужик, словно Саша только что спросил об этом.
Сходил еще раз на кухню, принес варенье в литровой банке с одной большой ложкой и опять ушел.
Открыл дверь спустя минуту — заглянул в шапке, в фуфайке застегнутой, в теплых штанах, сказал:
— За хозяйкой схожу, а то так до ночи и будет сидеть.
Саша хотел было сказать, что — не беспокойтесь, чего там, но дверь закрылась.
Разлили чай.
Рассмотрели, наконец, комнатушку. Поклеенная старыми, плотными обоями, с иконой в уголке, с потрепанным ковром на стенке, с комодом в углу. Белая дверка в другую комнату, где кто-то нежданно зашумел, заскрипел кроватью и пошел, покряхтывая.
Дверка открылась, и появился дедушка, маленький, со спутавшимися белыми волосами, с лицом готового заплакать ребенка.
«Прямо лесовичок какой-то, — подумал Саша. — Наверное, отец хозяйки, — мужик-то, открывший нам, больно здоров для сына такого дедка», — подумал еще.
— Давно делегации у нас не было, — сказал дедушка. — Бывалочь, каждую неделю по три раза приходили, начиная с ноября и до мая. Не то перехоронили всех стариков? Не к кому ехать теперь?
Саша догадался уже, что усадившие свои машины в снега и грязи путники — не редкость были в этом доме.
Дедушка постоял немного и покряхтел на улицу. Было слышно, как он долго выискивал себе фуфайку, шептал что-то, ругался незлобно.
— А где здесь туалет? — спросила Верочка негромко.
— Вон, иди, дедушка тебя проводит, — раскрыл, наконец, рот Веня. Впрочем, он обладал способностью любую дурь сказать необидно, вот и сейчас даже Верочка улыбнулась.
