– Это очень важно, – сказал Шишко. – А где должен действовать греческий отряд?
– Он будет поддерживать вас с юго-востока. Немцы еще не полностью эвакуировали Серес.
– Значит, о мосте и шоссе на Салоники должны позаботиться мы?… Не так ли?
Англичанин затянулся сигаретой и кивнул.
– Ваш отряд больше, – соврал он.
Наступило молчание. Шишко посмотрел на карту и с горечью подумал, что сейчас ему придется пережить самые унизительные и неприятные минуты своей жизни, так как положение обязывало его скрывать свое невежество и притворяться, что он знает топографию. Полученные им от майора краткие сведения были слишком скудны, чтобы, свободно ориентируясь по карте, высказывать свои возражения. Единственный глаз Шишко беспомощно уставился на хаотическую путаницу линий и топографических знаков. Никогда еще старик с такой грустью не сознавал огромных преимуществ, которые дают человеку систематически приобретенные знания. Вот его товарищи, получившие среднее образование, легко разбирались в картах. А Шишко учился всего четыре года, и в его зрительной памяти не удерживались топографические знаки, а густая паутина горизонталей не давала ему представления о рельефе местности. Он покраснел, лоб его покрылся мелкими капельками пота. Ему показалось, что Динко смотрит на него холодно и сердито, как бы говоря: «Не лукавь, товарищ комиссар!.. Партия доверила тебе высокий пост. Докажи, что ты достоин его». Шишко смекнул, что он может выйти из положения, просто-напросто ничего не возразив англичанину. Это спасло бы его от унижения перед Динко и своими подчиненными. Но это было бы подлостью. Он понял: если он ничего не возразит и примет посулы англичанина за чистую монету, он подвергнет опасности отряд. И Шишко решил не считаться со своим комиссарским достоинством.
– Эй, юнец! – позвал он Данкина, который глазел со стороны на происходящее. – Ты, кажется, был в юнкерах? Иди-ка разберись в этих премудростях. – Шишко указал на карту.
– А меня ты считаешь неграмотным? – мрачно спросил Динко.
– Не знаю, браток! Не в ладах мы часто, – добродушно вздохнул Шишко. – Сдается мне, что ты не хочешь мне помогать.
– Я обязан тебе помогать, – с горечью заметил Динко.
– Вот именно – обязан!.. Прости меня, я человек простой и с учеными тягаться не могу… А если я что от тебя требую, так этого требует партия.
Динко вдруг разволновался, и ему показалось, что волнует его и прошлое Шишко, и его незрячий глаз, и что-то невидимое, чем борьба одаряет только коммунистов, вышедших из низов. И тогда он почувствовал, что этот невидимый дар – дар самоотречения.
Бывший юнкер в шортах, с автоматом, болтающимся за плечом, подошел к Шишко.
– Слушаю, товарищ политкомиссар! – сказал он. Шишко уже пожалел, что позвал его, и, не зная, что делать, поморщился, но тут же нашел выход из положения:
– Тебя зовут Данкин? Смотри и мотай на ус! Товарищ командир сделает по карте тактический разбор задачи.
Вывший юнкер, польщенный вниманием политкомиссара, довольно усмехнулся.
Динко склонился над английской картой. В течение каких-нибудь десяти секунд он в напряженном безмолвии шарил по ней острым взглядом, а из-за его спины в карту скромно и почтительно заглядывал Данкин. Затем Динко поставил указательный палец на карту, и все услышали его голос, мягкий и приветливый, как будто слова его были обращены только к Шишко:
– Вот станция… Близ нее шоссе уходит в сторону от железнодорожной линии и огибает холм, вершина которого может служить для нас позицией.
– На каком он расстоянии от станции? – спросил Шишко.
– Немного больше чем в километре.
– Далеко! – Шишко озабоченно нахмурился. – Тем, кому придется защищать шоссе, нелегко будет отойти в случае необходимости – запросто в окружение попадешь.
– То же можно сказать относительно моста… Пространство между исходной позицией и холмом может обстреливаться со станции. Значит, люди должны покинуть шоссе до рассвета.
– Так! – Шишко напряженно думал. – Но бой с охраной станции и бензохранилища может затянуться. Нам придется прервать его с наступлением дня. И если до этого мы не успеем поджечь бензин, все жертвы окажутся напрасными.
В глазах Динко загорелся холодный огонь.
– В таком случае бой прекращать не следует, а людьми, которые будут защищать шоссе, придется пожертвовать, – проговорил он спокойно.
– Это нелегко, – негромко сказал Шишко. – Тяжело умирать, когда дело идет к концу.
На это Динко не отозвался.
– Шоссе могут занять греки, – заметил он немного погодя.
– Нет! – Шишко покачал головой. – Фланги мы должны обеспечить своими людьми.
Они вполголоса обменялись еще несколькими словами.
– О чем говорят господа? – спросил англичанин.
– Обсуждают ваше предложение, – ответила Варвара.
– Скажите пм, что медлить нельзя. Налет надо осуществить до наступления ночи.
Капитан Джинс зажег потухшую сигарету и сам заметил, что это движение выдало его нервозность, не ускользнувшую от внимания Динко. Негромкий разговор между командиром и политкомиссаром внушал
