Восемьдесят тысяч? Или сто?
Саас резко обернулся и подошел к кровати.
— А если бы и полмиллиона? Он что, переведет их мне сюда, в Будапешт? Куда? В следственную тюрьму? Или в одиночку в каторжной, по почте в Вацкую крепость? — Распалившись не на шутку, Саас продолжал: — Этот Имре знает только меня! И если он начнет выдавать, арестуют меня, а не тебя.
— В этом вся штука. Гарантия и для шефа, и для меня тоже. Будешь делать только то, что тебе говорим мы, и держаться поосторожнее. Ведь ты же хочешь вернуться домой, а?
Внезапно Саас подскочил и всей тяжестью навалился на Миллса, сковав ему обе руки. Лихорадочно пошарив под одеялом, он выхватил оттуда небольшой магнитофон.
— Ах ты сволочь! Так вот почему ты разговорился! Провоцировал меня, чтобы лишний раз выслужиться перед шефом?! — Он выдрал из магнитофона ленту, бросил ее в пепельницу и поджег.
— Иди к телефону! — приказал он Миллсу, топча магнитофон ногами.
Миллс повиновался и медленно, бочком двинулся к аппарату.
— Чего ты хочешь?
— Сейчас ты позвонишь Имре. И говорить с ним будешь ты, а не я. Имре записывает наши разговоры, пусть в его коллекции будет и твой голосок! Этот «товарищ» директор далеко не дурак, он знает, что легко может провалиться. А тогда эта запись послужит ему оправданием, меня, дескать, принудили к сотрудничеству. Но не я один, Нандор Саас, а и ты тоже! Мы вдвоем! «Катамаран» так катамаран! Набирай номер, ну?
Ладани сидел в кресле и перелистывал альбомы. Вдруг зазвонил телефон. Ладани перевернул последнюю страницу и с уважением подумал об искусствоведах, умеющих отличить барокко от рококо. «Прекрасная профессия, не то что наша». Телефон продолжал трезвонить. Ладани подтянулся и взял следующий альбом.
По ту сторону улицы Миллс взглянул на Сааса.
— Он не берет трубку. Прошло звонков двадцать, не меньше!
— Должно быть, крепко спит после всех волнений. Набери еще раз!
Ладани подождал немного, затем поднял трубку и одновременно пустил магнитофонную запись, приблизив мембрану трубки к динамику магнитофона настолько, чтобы не чувствовался механический характер звука.
— «Имре Бела», — прозвучал голос директора. Ладани нажал кнопку «стоп».
— Я проверяю, дома ли вы, Бела Имре.
Майор опять пустил магнитофон.
— «Я устал. Дайте мне спать. Если что-нибудь серьезное, позвоните мне завтра на работу ровно в девять». — Едва «директор»-магнитофон закончил фразу, Ладани положил трубку.
На другом конце провода Миллс поступил аналогично.
— Вот наглец! — буркнул он и скверно выругался.
— Звони еще! — приказал Саас. — Напомни ему, сукину сыну, что однажды эти игры дорого ему обошлись!
Миллс повиновался.
Ладани спокойно дождался десятого звонка и опять взял трубку, поднес ее к магнитофону.
— «Имре Бела»,
— Вы уже однажды получили урок... — свирепо начал было
Миллс, но голос «директора» прервал его:
— «Я уже сказал: хочу спать! Если еще раз побеспокоите меня, за последствия не ручаюсь. А пока я отключаю телефон, и все!»
Ладани положил трубку на рычаг, выключил магнитофон и передвинул кресло так, чтобы видеть входную дверь. Затем он поудобнее расположился в кресле, предварительно положив рядом с собой пистолет, снова взял в руки альбом и стал ждать.
— Бедняга, ему не позавидуешь, — вздохнул Рона, когда за Имре затворилась дверь.
— Нам тоже, — в тон начальнику заметил Салаи.
— Это почему же? — Подполковник взглянул на него.
— Знаем мы мало, почти ничего, а двадцать седьмое уже на носу!
Кути забрался в глубокое кресло. Он выглядел усталым.
— Время еще есть, волка ноги кормят. Так или иначе нам известно, что товарища Белу Имре хотят использовать в качестве глубоко законспирированного агента, а не просто платного информатора, — это раз. Шефа иностранного центра мы пока не знаем, но завтра с помощью фоторобота с ним познакомимся, хотя бы внешне.
— Ну и что ты станешь делать с этим портретом? — подколол его Салаи. — Вывесишь для всеобщего обозрения на доске «Их разыскивает милиция»? — Старший лейтенант удрученно махнул рукой.
— Нандор Саас и Роберт Хабер их агенты — это ясно. Саас находится здесь, в Будапеште.
— Верно. Только где? — с иронией заметил Рона.
— Моя вина. Я прошляпил, — с горечью признал Кути.
В углу комнаты забеспокоился, подавая сигналы, телетайп.
— Кларика! Телекс! — выглянув в приемную, сказал Салаи.
Клара поспешила к аппарату.
— Однако продолжим, — не унимался Кути. — Нам известен Томас Форстер. Мы знаем его и знаем, где он живет. Доказательства его участия в событиях, начиная со смерти Додека и кончая шантажом Белы Имре, в наших руках.
— Все так, — подвел черту Рона. — Все так, но не более того. Продолжай, если сможешь! Кути беспомощно развел руками. Наступила пауза.
— Да, вот еще что, мы совсем забыли, — вновь подал голос Салаи. — У Хабера и Сааса могут быть какие-нибудь родственники. Надо их разыскать, не прояснят ли они что-нибудь?
— Попытаться можно, но времени у нас в обрез, — высказался Рона. — Дай запрос на всякий случай, не повредит.
От телетайпного аппарата поднялась Клара с лентой в руках.
— Получены данные на человека, который был рядом с Саасом на кинопленке. Его имя Стенли Миллс, год рождения — 1938-й, место рождения — Вадуц. По паспорту житель Западного Берлина. Въездную анкету заполнил и въехал на автомобиле...
— ...Шестнадцатого июня, через КПП в Хедьешхаломе, на австрийско-венгерской границе, — докончил за секретаршу Рона.
— Да, точно так.
— Накануне убийства Иштвана Додека. Эти двое связаны друг с другом, ясно. Саас и как его?
— Стенли Миллс.
— В лесу у сторожки были зафиксированы следы трех человек, — напомнил Салаи. — Вот вам и третий — Стенли Миллс. Все трое побывали на месте убийства в день его совершения. Теперь это установлено,
— Что будем делать, начальник? — после короткой паузы спросил Кути.
— Ждать! — ответил Рона. — Ждать до двадцать седьмого июня!
На верхней дороге Волчьей долины в горах западнее Буды пассажиров бордовых «Жигулей» пьянил свежий утренний воздух. Еще не высохла роса, хотя солнце припекало уже изрядно, обещая жаркий день.
За рулем сидел Миллс.
— Какая это глупость, что мы не можем сделать ни шагу друг без друга, — сердился Саас, помещавшийся рядом. — К семи утра нам нужно, видите ли, мчаться сюда, в горы, за очередной инструкцией из запасного тайника, а в это время Имре может позвонить кому угодно или заглянуть на часок к своему дружку — контрразведчику, и мы ничего не будем об этом знать. Такое чувство, будто у тебя за
