Мелиссу домой, и девочка считала ее самой доброй женщиной на свете. Но на самом деле леди Виллингфорд, отправив Мелиссу домой, посещала своего любовника, жившего неподалеку. После отвратительного скандала, который устроил бедный лорд Виллингфорд, Мелисса стала испытывать ненависть ко всякого рода обману. А теперь она сама ведет двойную жизнь и плетет про себя невесть что этой милой старушке.
– Может, тебе надо нанять компаньонку, чтобы ты чувствовала себя у нас, как дома, – предложила вдова, прервав воспоминания девушки.
– Я тоже об этом думала, но не уверена, что у бабушки хватит на это денег. Она совсем старенькая, а поместье приносит мизерный доход.
– Тогда я поговорю об этом с Чарльзом. Ему это ничего не будет стоить, поверь. Кстати, почему ты не живешь с братом?
– Он – бесхарактерный человек, попавший под влияние своих распутных друзей. Жить в этом доме без всякой защиты было просто опасно, и так как брат тоже не мог нанять мне компаньонку, у меня не оставалось другого выхода. Поэтому мне пришлось уехать. Теперь, когда тетя Беатриса собирается вернуться домой, переезд к бабушке будет для меня самым лучшим решением. Я знаю, что не буду ей обузой. С четырнадцати лет мне пришлось вести все дела в доме, так что я смогу помочь моей бабушке, если понадобится.
– Как вы познакомились с Чарльзом? – спросила леди Лэньярд.
Генриетта снова рассказала ей историю их знакомства. Неужели леди Лэньярд так забывчива? Но в ее умных глазах было столько проницательности, что такое предположение отпадало само собой. Может быть, она ждала от девушки какой-нибудь ошибки? Она явно что-то подозревала.
– Извини, Генриетта, что говорю тебе такие вещи, но мне как-то не верится, что Чарльз серьезно тобой увлекся. До тебя у него были совершенно другие женщины.
– Да, многих это удивило. Я тоже не могу поверить, что он любит меня так сильно, как говорит, – призналась Генриетта. – Вряд ли его привлекает мое искусство верховой езды или любовь к живописи. Кто бы мог подумать, что такой красивый и утонченный человек предложит руку и сердце мне, какой-то бедной родственнице? Я не модница, на вид мне нельзя дать больше четырнадцати лет, и я не знаю, как сложилась бы моя судьба, если бы не Чарльз.
– Тем не менее, не теряй надежды, – неожиданно подбодрила ее леди Лэньярд. – Я тоже довольно поздно оформилась. Когда твоя фигура начнет меняться, сама удивишься, как быстро ты догонишь своих ровесниц. Сейчас поймешь, о чем я говорю. Принеси-ка мне портрет, который лежит в выдвижном ящике комода.
Сбитая с толку Генриетта послушно исполнила приказание, и вскоре ее глазам предстал групповой портрет целой семьи.
– Это граф Уотс, леди Уотс и их четверо детей, – пояснила леди Лэньярд. – А это я. – Она указала на самую маленькую девочку лет тринадцати. Крепко стянутая корсетом фигурка была по-детски худой и плоской.
– Ваши сестра и братья выглядят намного старше, – заметила Генриетта.
– На самом деле у нас только два года разницы. Когда писали эту картину, мне было восемнадцать. Тут нечем гордиться, поэтому я запретила вывешивать этот портрет в нашей семейной галерее. Он был написан в честь моей помолвки. И хотя я не была еще готова к замужеству, мой отец решил выдать меня замуж за богатого фабриканта, который надеялся создать крепкую семью, женившись на совсем молоденькой девушке. Но не пойми все неправильно, – поспешила вставить леди Лэньярд, видя широко раскрытые от удивления глаза Генриетты. – Несмотря на то, что он был на сорок лет старше, Томас оказался прекрасным человеком, и мы с ним стали добрыми друзьями. Правда, мой отец долго не мог в это поверить и думал, что я просто притворяюсь перед ним и другими членами семьи. Но он был неправ. Попроси как-нибудь Чарльза проводить тебя в нашу галерею. Пусть он покажет тебе картину, на которой изображена я, но уже после свадьбы, когда мне исполнилось девятнадцать лет.
– Обязательно попрошу, миледи, – пообещала Генриетта. – И спасибо вам за поддержку. Я, наверное, слишком переживаю из-за своей внешности.
– Надо уметь извлекать пользу из всего, чем Бог тебя наградил, – торжественно подытожила леди Лэньярд. – Но никогда не трать свое время и энергию на то, чтобы это изменить. И еще, Генриетта, – голубые глаза сузились, будто старушка догадалась, чего боится девушка, – ты должна его остерегаться. Тем, у кого поздно происходит физическое развитие, обычно кажется, что на них мало обращают внимание. Поэтому ты должна быть осторожной и не наделать глупостей. Чарльз временами бывает таким милым.
– Благодарю вас, миледи. Я слышала, что про него говорят, но он знает еще лучше, что ничего от меня не добьется, пока мы не поженимся. Я способна на все для сохранения моего достоинства.
– Ну прямо как я, – ласково прошептала леди Лэньярд и улыбнулась.
– А теперь я вас покину. Вижу, вам необходимо отдохнуть, – решительно произнесла Генриетта.
Они попрощались, и Генриетта позвала горничную. Леди Лэньярд пристально посмотрела на портрет.
– Достань письма из левого ящика секретера и передай мне, – приказала она горничной. – И еще дай мне лорнет.
Генриетта довольно долго искала Чарльза и наконец нашла его в конюшне.
– Твоя бабушка попросила показать мне галерею, – храбро начала она. – Тебе бы следовало как можно быстрее это сделать, иначе, когда она начнет задавать мне вопросы, я не смогу ответить ни на один. Но вижу, тебе нездоровится.
Его нос приобрел красноватый оттенок, глаза слезились, а щеки пылали. Все симптомы начинающейся простуды налицо.
– Хорошо, – согласно кивнул Чарльз и закашлялся.
Осмотрев особенно внимательно ту картину, о которой ей говорила леди Лэньярд, Генриетта сделала вывод, что на портрете изображена совершенно другая женщина, настолько эта картина отличалась от той, которую ей показала сама леди Лэньярд. Гейнсборо написал ее портрет в полный рост на фоне пышной зеленой растительности деревенского пейзажа. Леди Лэньярд заметно подросла, ее тело кое-где стало
