— А я не гость, — сказала сверху тетушка твердым голосом, и все замолчали. — Я здесь живу. А этот господин, который у вас зовется глава, он что-нибудь еще умеет, кроме чтения глупых бумажек?
Глава города посмотрел на тетушку, задирая голову снизу вверх. У него даже очки сползли на лысину. Ведь обычно ему приходилось смотреть наоборот, то есть сверху вниз.
— Вообще-то все знают, что я тут руковожу, — произнес он, чуть заикаясь и немного обиженно.
— А вы хоть летать пробовали? — строго спросила тетушка.
— Нет. Не пробовал, — отвечал глава. — Но мне по должности это вовсе не нужно.
— Это всем нужно, — парировала уверенно тетушка, отвернулась, решив, что их разговор закончен.
Обращаясь к детям, для чего она спустилась чуть пониже, она попросила их еще раз спеть какую- нибудь песенку, а на прощание попросила приходить к ней в сад, она угостит всех яблоками и расскажет, как научиться летать.
— А сейчас пойдите поиграйте, что вам на этой скучной площади делать? — сказала тетушка. — Я тоже уйду. До свидания.
С тем мы и ушли. А мероприятие разладилось, потому что главу уже никто не слушал, горожане тоже разошлись, обсуждая между собой все, что произошло на празднике. На площади остался в одиночестве только оркестр, который не знал, что ему теперь делать и для кого играть.
Глава седьмая, в которой власть предпринимает свои шаги
Но вот что последовало дальше. Нас, всю семью, вызвали вдруг в городскую управу. Папу, маму и нас с братом. Нас принял важный чиновник в черном костюме, который сидел за огромным столом и прихлебывал чай из стакана в серебряном подстаканнике. Такая же серебряная ложечка, торчащая из стакана, касалась его щеки чуть ниже правого глаза.
Важный чиновник попросил нас присесть на стулья и выслушать его.
— Нам надо подумать вместе, — начал он, — что мы будем делать дальше. — Слово «вместе» он выделил особенно. — Город возбужден и взволнован, а взволнованным и возбужденным городом трудно управлять. Это я знаю по собственному опыту.
— А вы, простите, кто будете? — спросил наивный папа. Как будто он не увидел, что на человеке, как и на главе города, надет такой же точно черный костюм.
— Я здесь помощник, — сказал человек.
— Помощник, простите еще раз, кого? — недопонял папа.
— Я помощник всех.
Папа вздохнул и поинтересовался, о чем мы должны все вместе подумать.
Мама кивнула. А мы с братом молчали, потому что мы знали все наперед. Мы были увлечены той самой ложечкой, что торчала из стакана, нам было интересно, попадет она или не попадет в правый глаз человеку, когда он станет отпивать чай. Но ложечка, как назло, проскальзывала мимо.
«Помощник всех» пригубил чай и стал терпеливо пояснять, что наша тетушка, как ее… тетушка Дора, да, редкое, уникальное, может, даже единственное в мире явление. И надо же случиться, что она проживает именно в нашем городке.
Папа сказал: «Мда, мда». А мама кивнула. А мы с братом промолчали и смотрели на стакан, из которого торчала серебряная ложечка. Она опять миновала правый глаз, хотя была совсем-совсем рядом.
— Вы должны понять, — сказал «помощник всех», отхлебнув еще один глоток чая, — что мы не можем, мы не имеем права подвергать риску такое замечательное явление. Вы, наверное, заметили, что некоторые из туристов и даже горожан пытаются ее пощупать, потрогать руками? Сегодня прицепится случайный хулиган, завтра кинут камень или захотят сделать что-то еще… А потом в газете пропишут, что во всем виноваты городские власти, которые не смогли предусмотреть сохранение вашей тетушки. Тем более, — добавил он, как бы даже огорчаясь, — что предписания и инструкции, регламентирующие поведение названной тетушки и разосланные по организациям, ими не исполняются.
— Так эта инструкция… ваша? — cпросил папа, похлопав ладонью по портфелю. Он заехал сюда после работы и держал на коленях свой привычный кожаный, сильно потертый портфель, в котором носил рабочие чертежи; там же, наверное, хранилась присланная инструкция, которую мы с Димком помнили уже наизусть. Из нее бы получились отличные голуби.
— Наша. Мы старались все заранее предусмотреть, — отвечал «помощник всех» и отпил глоток чая. Ложечка при этом скользнула рядом с его глазом. — Мы не имеем права отдать все на волю стихии и ждать, когда что-то произойдет. Достаточно и того, что случилось на площади. Сейчас мы должны подумать, что нам делать с тетушкой дальше.
Последние слова прозвучали почти как указание сверху.
Наступила томительная пауза. Все стали думать. Даже мы с Димком наморщили лбы, хотя мы были уверены, что делать ничего, кроме голубей, не надо. Особенно если «помощник всех» вдруг возьмет да окосеет сегодня на один глаз и по этой причине уйдет в отставку.
— Может, ее в музей сдать, — предположил «помощник всех», — как бы на сохранение?
— А что она там будет делать? — cпросил наивный папа.
А мама кивнула.
Человек пожал плечами и поднял к губам свой стакан в подстаканнике. Мы с братом во все глаза смотрели на него, на стакан, на ложечку.
— Ничего ей не надо там делать, — отвечал он. — Зато она будет под надежной охраной. И городу, и всем будет куда спокойней. Ну, а по праздникам, — продолжил он, — мы будем вывозить ее под оркестр на центральную площадь. Ведь всем важно увидеть главное — что она летает.
Папа покачал головой.
— Нет. В музей она не пойдет. Она гордая.
Мама кивнула. А мы с Димком, не сводя взгляда с ложечки, подумали одновременно, что папа наш не такой уж наивный простак. А что тетушка не пойдет, мы с братом и так знали. Да и что мы будем делать дома без тетушки, к которой мы так привыкли. И к ней, и к ее полетам.
Я представил наш дом без тетушки Доры и понял, что он совсем опустеет. Яблоки останутся висеть на ветках, белые розы завянут, а у мамы будут портиться продукты и остывать постоянно кофе в чашке. Да и у меня в классе не будет уже такого успеха, особенно у девочек. А учитель истории снова начнет мне ставить плохие оценки.
Глава восьмая, в которой тетушка смотрит на городскую власть сверху вниз
Еще за месяц до выборов объявился наш знакомый репортер, теперь благодаря тетушке ему доверили вести в газете рубрику под названием «Летайте с нами». Тетушка, как всегда, в это время находилась в саду в подвешенном состоянии и с книжкой в руках. Так вот репортер, теперь мы узнали, что зовут его мистер Томас, стоя под деревом и глядя вверх, сказал, что читатели городской газеты очень хотят знать, что думает тетушка по поводу нынешнего кандидата мистера Х, портреты которого вместе с его призывами расклеены по всему городу. И тут же мистер Томас добавил, что второй важный вопрос, который волнует почитателей тетушки, не хочет ли она сама выдвинуть свою кандидатуру, чтобы стать главой города. Ведь мэр, озирающий город с такой высоты, может увидеть куда больше, чем обыкновенный мэр, даже если он стоит на трибуне.
Тетя Дора, поджав губы, сразу и категорично заявила, что баллотироваться она, конечно, не хочет, у нее и без того много забот. Да и дело это суетливое, и, насколько ей известно, в этой самой городской управе никто летать не умеет. Они сидят день и ночь за бумагами, на них грустно смотреть. А что касается нынешнего кандидата, он на вид грузноват и ему бы полезно чуть-чуть отдохнуть от дел. Лучше на природе.
