– А теперь кто-то должен кончить ее.
– Ну, друг, мне пора. Спасибо, что навестил. Не потеряешь адрес? – И Кибворс улыбнулся в последний раз.
Чарли смотрел, как он отошел от сетки, как говорил со стражником, подождал, пока Кибворс и стражник пропали из виду. Чарли было горько от того, что Кибворс в тюрьме, но, покончив с делом, которое его привело сюда, Чарли почувствовал облегчение.
Теперь уже ему не будут досаждать мысли, которые прятались где-то в глубине сознания.
Сейчас он был чист так же, как когда-то. Всё становится на свои места. Осталось только заставить «Дейли трибюн» сделать то, что она должна сделать. Он вышел из тюрьмы. Брикстон сейчас показался ему чище и веселее, чем в тот час, когда он приехал. И Чарли уселся в автобус с видом человека, готового вступить в борьбу с целым городом и победить его.
В редакции он столкнулся с тем же самым фельдфебелем из той же застекленной клетки.
– Могу ли я видеть мистера Шаклворса?
– Вам назначена встреча с ним?
– Нет, – ответил Чарли.
Фельдфебель очень медленно покачал головой. Затем посмотрел на Чарли с видом глубочайшего сожаления.
– В таком случае вряд ли представится возможность видеть его. Мистер Шаклворс – редактор. Он очень занят.
– Я знаю, знаю это, – сказал Чарли. Он и не думал принимать всерьез чушь, которую нес этот старый военный мошенник. – Я знаком с ним. Моя фамилия Хэббл, Чарли Хэббл. Вы что, забыли, что ваша газета две недели назад столько писала обо мне?
– Тогда заполните эту анкету.
Опять надо было проставить свою фамилию, фамилию лица, которое вы хотите видеть и указать дело, которое привело вас в редакцию. Дело Чарли оказалось «срочное». Слово это было написано не очень уверенно, но крупными печатными буквами. Фельдфебель дал анкету мальчику-посыльному, который, прежде чем исчезнуть с ней на верхнем этаже, ударил ногой по голени другого мальчика-посыльного и издал по этому случаю торжествующий пронзительный свист.
Был ранний вечер, и «Дейли трибюн» только просыпалась. В редакцию входили и выходили десятки людей, и почти каждый из них что-либо или получал у фельдфебеля – письма и какие-то другие бумаги, – или оставлял их у него. На Чарли никто не обращал ни малейшего внимания, и он подумал, что для них он просто один из полутора миллионов читателей. Никто не остановился, не посмотрел на него, не воскликнул: «Да ведь это наш „Герой-чудотворец“!
Всего лишь две недели назад его фотографии больших размеров печатались в газете несколько дней подряд. Но никто как будто не узнавал его. Он пришел к заключению, что все эти люди были слишком заняты, слишком торопились. Каждый из них, конечно, был занят чем-то значительным. Но ведь всего две недели назад он сам был тоже очень значительным! Да, непонятно.
В сопровождении мальчика-посыльного он поднялся на лифте на четвертый этаж в пустую комнату для ожидания. Молодой человек, который затем появился в комнате, не был знаком Чарли. Он назвал себя секретарем мистера Шаклворса. У него были длинные зубы и высокомерный взгляд. Чарли он сразу же пришелся не по душе.
– Надеюсь, вы понимаете, что мистер Шаклворс очень занятый человек? Что вы хотите?
– Я пришел по очень важному делу, – сказал Чарли.
Секретарь сожалеюще улыбнулся.
– Возможно, но…
Чарли повысил голос:
– По очень важному делу!
– Но в редакцию днем и ночью приходят люди, полагая, что у всех их очень важные дела. Если бы мистеру Шаклворсу пришлось их всех принимать… Как вы думаете?..
– Ничего не думаю, – резко ответил Чарли. – Мне нет дела до того, сколько людей приходит сюда! Я пришел по делу, которое не похоже на их дела, и это, черт возьми, вам хорошо известно. Вы не привозите всех их в Лондон, не называете всех их героями и еще черт знает как! Так?
– Возможно так, но мистеру Шаклворсу неизвестно, какого рода срочное дело привело вас к нему.
– А как же ему может оно быть известным, когда он там, а я здесь? – отразил Чарли. – Ему станет оно известно, как только я увижу его. Понятно? Если бы это не было так срочно, я бы не пришел сюда. Так ему и скажите.
Секретарь, рожденный, чтобы повиноваться, а не командовать, с минуту колебался, затем ушел и через несколько минут вернулся, чтобы провести Чарли в кабинет редактора. Большое плоское лицо мистера Шаклворса было хмурым.
– Не понимаю, Хэббл, что за срочное дело у вас, – начал он. – Вы должны уяснить себе, что, во-первых, я слишком занятый человек, а, во-вторых, «Дейли трибюн» сделала для вас очень много и что на большее рассчитывать нельзя.
– Послушайте, мистер Шаклворс, – прямо начал Чарли, – у меня для вас есть настоящая сенсация.
– Об этом нам лучше судить.
– Вы только выслушайте меня – и всё. Вы расхвалили меня за то, чего я в действительности не сделал. Может быть, я кое-что и сделал, докончил что-то, но по-настоящему тот пожар погасил другой человек. И он сейчас в тюрьме, его держат под следствием или как это называется у них. Он – коммунист. Вот он-то и есть герой, если вообще в этом деле есть герой.
