– Ты так думаешь?
Он почувствовал, что в своих собственных глазах он уже немного вырос. И он смутно сознавал, что Ида, сама по себе очень слабая, может быть сильной, когда будет с ним.
Они придвинулись поближе друг к другу, тихо и нежно о чем-то поговорили и затихли. Лондон, до которого им сейчас не было дела, продолжал грохотать, как Ниагара. А какое им было дело до него? Они покончили с ним, стали опять теми, кем были, только, конечно, глубже и мудрей, чем те двое глупышей, которых когда-то с такой помпой привезли из Средней Англии.
Скоро они почувствовали, что страшно проголодались. Одиннадцать без нескольких минут? Ну и что? Держась за руки, они вышли из дома.
Вся столица для них была просто закусочной.
На следующий день в пять часов вечера они сидели в кафе на Оксфорд-стрит и представляли там самую красивую парочку. Действительно, Ида привлекла к себе всеобщее внимание, и удивительного в этом ничего не было: в кафе уже давно не бывала девушка, которая была бы такой хорошенькой и выглядела такой счастливой.
Чарли обстоятельно рассказывал ей о письме, которое получил утром. Письмо было от мистера Мерсона, одного из директоров его бывшей фирмы – АКП.
– Понимаешь, Ида, я написал Оглсби – он управляющий на заводе в Аттертоне – и просил, чтобы мне вернули мою прежнюю работу. Он ответил, что отправил письмо в дирекцию, а сам написал им, что ни за что не хочет брать меня назад. Это потому, что в ту ночь он разозлился на мистера Кинни за то, что тот послал его к черту. После этого он и рассчитался со мной. Я думал, что теперь у меня всё кончено с АКП. Но этот вот мистер Мерсон, – он тоже был там в ту ночь, и, я думаю, именно он вмешался, когда Оглсби стал скандалить с мистером Кинни, – так вот, он пишет, что если я приеду в Бендворс, он думает, что сможет дать мне работу.
– Какой он хороший! Правда? – воскликнула девушка, для которой сейчас все люди в мире были хорошими.
Месяц назад Чарли, пожалуй бы, согласился, но сейчас на некоторые вещи у него был свой взгляд.
– Я знаю, почему он так пишет. Он боится, что газеты могут создать АКП плохую славу. Он в ту ночь боялся этого. Ручаюсь, он думает, что если мне не дать работу, так я подниму шум в газетах. Никакого шума поднять я не могу, но этого-то я им не скажу. Пусть думают, что хотят.
– Ты не хочешь ехать в Бендворс? – спросила Ида. Она в мгновение ока свила там гнездышко на оставшиеся у Чарли деньги.
– Наоборот, хочу. Мне нравится Бендворс. Это мой родной город. Я никогда не любил Аттертон.
– Я тоже хочу. Для начала мы и там поживем, – заявила Ида. – Помнишь, я говорила тебе, что я была один раз в Бендворсе у дяди? Едем, да, Чарли?
– Завтра едем. Я скажу там, пусть ищут подходящую для меня работу, – похвалился Чарли. В эту минуту он чувствовал себя настоящим мужчиной.
– Тогда я заеду в Пондерслей, – торопливо и радостно продолжала кроить планы Ида. – И ты со мной. Только для того, чтобы показать им, что мы действительно помолвлены, Чарли. И смотри, не говори там, что ты не был героем, потому что ты же был им, и я… я… ты сам увидишь, когда туда приедешь.
Но Чарли смотрел на толстого краснолицего мужчину, который только что вошел в кафе.
– Я знаю этого человека, – наконец сказал он.
Человек с громадным носом, повелительным взглядом, часто сопутствующим такому носу, стоял посреди зала и смотрел по сторонам. Он заметил Чарли, пристально посмотрел на него, нахмурился на секунду и, наконец решив, что встретил знакомого, величественно сел за их стол.
– Мы, кажется, знакомы? – пробасил он.
– Я узнал вас, – ответил Чарли не без робости.
– Отли. Финнинган Отли моя фамилия.
– Помню. Моя – Хэббл. Однажды мы вместе провели вечер в Аттертоне. Помните?
– Конечно, помню! Да, да, в Аттертоне. Как будто там с нами был еще один человек.
– Да, Кибворс. Коммунист. Получил два месяца тюрьмы. Сидит в Пентонвиле.
– Вот как! Неудивительно. Говорил, что за ним охотились. Насквозь красный. Неплохой человек, мог быть нам всем полезен, если бы мы были немного умнее. Официантка, минутку! Китайский чай, пожалуйста, и два тоста, и если я говорю «тосты», так я прошу «тосты», а не хлеб, который бросили на огонь, а потом вытащили из него. – Мистер Отли вновь повернулся к Чарли и улыбнулся Иде. – Что вы здесь делаете? – Потом он задал еще один суровый вопрос: – Бросили работу в Аттертоне?
Чарли посмотрел ему в лицо с любопытством.
– Разве вы ничего не слышали обо мне, мистер Отли?
– Не слышал о вас? Конечно, не слышал. А почему я должен был что-то услышать о вас? Что вы такое сделали?
– Вы, наверное, уезжали куда-нибудь?
– Что вы хотите сказать этим – уезжали? Если вас это интересует, так я никуда из Англии не уезжал. Другое дело, я не был на одном месте, это – да. Должен был ездить. Но какое отношение это имеет к вам?
Наступила очередь Иды. Очень мило покраснев и улыбаясь, она спросила:
– И обо мне вы ничего не слышали, мистер Отли?
