них все в порядке. Альберт вполне успешно торгует подержанными автомобилями. — И в доказательство того, что больше беспокоиться не о чем, Алан принялся раскуривать свою трубку.
— Я это знала, — сказала Мэгги.
— Что? Что ты еще знала? — возмутился Алан.
— Я знала, что отца нет в Лутоне.
— Прекрасно, — рассердилась мать. — Если ты знала, что его там нет, может быть, скажешь нам, где он? — Она повернулась к Алану. — Кто с тобой разговаривал? Надеюсь, сама Мэй?
— Да, Альберта не было дома, он где-то околачивался. А в чем дело, мама?
— Мэй могла соврать. Может быть, ваш отец просил ее сказать, что его там нет.
— Нет, — ответил Алан. — Не такая уж она хорошая актриса. Мама, Мэй была искренне удивлена.
— Папа никогда не стал бы просить ее лгать нам, — заявила Мэгги. — Он не тот человек.
— Разумеется, сестричка…
— Замолчите оба! — прикрикнула на них мать. — Дайте подумать, где еще он может быть. Ну куда можно отправиться на ночь глядя? Может быть, он уехал на какую-нибудь дурацкую книжную распродажу? Куда-то далеко? — Она посмотрела на Мэгги.
— Возможно, — проговорила та задумчиво. — Но я сомневаюсь. Я уже думала об этом, однако Берта Чэпмен сказала, что отец давно потерял вкус к распродажам и вообще он выглядел как-то необычно, был очень взволнован.
— Плевать мне на мнение Берты Чэпмен, — резко оборвала ее мать. — Я всегда считала Берту глупой коровой. Успокойтесь и дайте мне подумать.
В течение следующего часа она размышляла вслух о разных родственниках и старых приятелях, у которых мог застрять отец. Но Алан наотрез отказался куда-либо идти или кому-то звонить, заявив, что иначе завтра все кумушки будут перемывать косточки их семейству. Матери пришлось с ним согласиться. Мэгги молчала и отправилась спать в глубокой тревоге.
Утро следующего дня, во вторник, было чудесным. Льющийся с неба солнечный свет смягчала легкая дымка, свойственная ранней осени. Ясная погода и утренняя суета приглушили вчерашние треволнения, и сегодня Мэгги смотрела на происходящее более спокойно и здраво. Тем не менее она заглянула на автовокзал и попыталась навести там справки об отце.
Железнодорожной ветки между Хемтоном и ближайшим к нему большим городом Бекденом так и не протянули, очевидно, чтобы не пустовало и без того перегруженное транспортом шоссе. Это вызывало раздражение у Мэгги, ибо она любила поезда, ненавидела автобусы и была не в состоянии купить себе машину. Единственный автомобиль в семействе Калуорфов принадлежал Алану. Это была изношенная маленькая спортивная машина, тесная даже для одного Алана. Она непрерывно тарахтела и время от времени выдавала зловонные выхлопы.
Хотя Хемтон был раз в десять меньше Бекдена, именно он считался центром графства Хемтоншир, и поэтому центральный автовокзал находился там.
Мэгги бродила среди автобусов, ощущая себя полной идиоткой. Ни водители, ни кондукторы, к которым она обращалась, ничего не могли толком сказать о пятидесятилетнем мужчине в сером костюме и с маленьким коричневым чемоданчиком. Она уже была готова прекратить расспросы, когда ей вдруг повезло, что время от времени случается. Пожилой контролер поинтересовался у Мэгги, не она ли мисс Калуорф из книжного магазина.
Когда она объяснила ему, что привело ее сюда, он сказал:
— Разумеется, я знаю вашего отца. Вчера мы тут перекинулись с ним парой слов. Он уехал в час тридцать пять на автобусе, направлявшемся в Бекден. Это точно, мисс Калуорф.
Так. Теперь кое-что стало ясно. Но этого было явно мало. Через Бекден можно уехать куда угодно.
Всю первую половину дня Мэгги металась по магазину. То выходила в торговые залы, то спускалась в подсобку в надежде, что отец вот-вот вернется. Она ничего не говорила ни Шейле, ни Рэгу, ни Берте Чэпмен, но как только Берта хоть на минуту освобождалась, Мэгги летела к ней, чтобы спросить о чем- нибудь совершенно несущественном и получить такой же ничего не значащий ответ.
Телефонных звонков было немного. Их всегда бывало немного. Но и эти немногочисленные телефонные разговоры мисс Калуорф быстро сворачивала. Она ждала звонка отца.
К полудню об отце все еще не было никаких известий, и вот тогда всерьез забеспокоилась мать. После двенадцати Мэгги позвонила ей и выяснила, что нет ни телеграмм, ни писем — ничего.
За ужином Алан положил конец женским перетолкам.
— Ну что особенного произошло? Перебираете какие-то сплетни. Просто смешно. Вы еще могли бы так судачить о дяде Альберте. Лишь одну ночь отца не было дома. Ладно, мы не знаем, где он. Разве в этом дело? Он один из самых порядочных людей в Хемтоншире. Внимательный, предусмотрительный, осторожный.
— О том и речь! — воскликнула Мэгги. — Если такой человек, как он, ничего не дает о себе знать, что из этого следует? О маме я уж не говорю. Но существует дело, магазин, неподписанные бумаги. Об этом он не мог забыть ни при каких обстоятельствах! Вывод один: с ним что-то стряслось.
— Как это все странно… — жалобно проговорила миссис Калуорф.
Алан совсем потерял терпение:
— Ради всего святого, что могло случиться?
— Не будь идиотом, как я могу знать? — завелась было Мэгги, но тут же сбавила тон: — Что-то… Что-то такое…
— Послушай, если ты думаешь о несчастном случае, это исключено. Если бы с ним произошло что-то серьезное, нам давно бы сообщили. Ведь визитные карточки с нашим адресом и телефоном всегда при нем.
— А вдруг он потерял бумажник?
— Что? Потерял бумажник, а затем попал в аварию? Ну, это уж слишком.
— А если у него отшибло память? — Еще не закончив фразу, Мэгги уже поняла, что сморозила глупость.
— Могу придумать похлеще. Вдруг он сошел с ума и сейчас проповедует на одном из перекрестков Бекдена или Бирмингема, вообразив себя Иоанном Крестителем?
Мэгги подавилась смешком. Но мать тут же строго выговорила обоим — нашли время для шуточек!
— Слушай, Алан, — сказала она. — Если до десяти часов мы ничего не выясним, тебе придется идти в полицию.
— Честное слово, мама, мне скажут, что я просто отнимаю у них время. Я буду выглядеть дураком.
— Хорошо. Я пойду в полицию. Пусть меня сочтут дурой, я это переживу, — заявила Мэгги.
— С Аланом там больше посчитаются, дорогая…
— Почему? Только потому, что ты с ним больше считаешься?
— Не смей разговаривать со мной в подобном тоне!
— Кончайте, — остановил их Алан. — Мы с Мэгги пойдем вместе. Таким образом мы будем выглядеть вдвое глупее или, наоборот, наполовину… Я еще не подсчитал. Да, вспомнил, у меня есть дело, но к десяти я вернусь.
К десяти он не вернулся, и все же четверть одиннадцатого Мэгги и Алан уже входили в полицейский участок. Тот находился очень близко от их дома, и хотя Алан терпеть не мог ходить пешком, он все же согласился, что машину брать ни к чему.
Сержант за стойкой был вежлив, как в телепередаче о работе полиции, он смахивал на доброго дядюшку, готового прийти на помощь, чего бы это ему ни стоило.
Он внимательно выслушал их и пометил что-то в своем блокноте. Но его мясистое лицо, мундир, беспрерывно звонящие телефоны, общая атмосфера полицейского участка — все это, вместе взятое, словно подчеркивало незначительность повода, заставившего Мэгги и Алана прийти сюда. Разумеется,
