— Одно слово управляющему, и здесь появится новый симпатичный официант.
— Ты этого не сделаешь, Добби!
— Я не хочу этого делать, но если старый друг не желает мне помочь в одном совершенно безопасном дельце, которое ничем ему не грозит, мне просто придется устроить ему неприятности. А это легко, очень легко.
— Почему бы тебе не оставить меня в покое? Я же не вмешиваюсь в твои дела. Мне твоя компания ни к чему. Когда-то я сошел с правильного пути и понес за это наказание. Кстати, куда более суровое, чем ты, Добби, не забывай об этом.
— Видишь ли, Джо, я не только удачливее, чем ты, но еще и умнее, — важно произнес мистер Добби. — Знаю, по мне этого не скажешь. Но я умный.
— Я завязал. Зарабатываю, сколько могу, не вмешиваюсь ни в чьи дела. Ради Бога, оставь меня в покое, Добби.
— Не могу, Джо. Извини, но не могу. И тебе нельзя вот так открещиваться от старых друзей. Есть у меня одна идейка, и если ты мне поможешь, неприятностей у тебя не будет, Джо, наоборот, получишь от меня дружеский подарок. Но если будешь упираться, Джо, тебе это выйдет боком. О респектабельности придется забыть. Похоже, ты потеряешь работу. И едва ли быстро найдешь другую, не так ли? И кто тогда будет помогать твоей дочери, которая только что родила?
— Ты узнал и об этом? — с горечью спросил официант. — Всё предусмотрел, так, Добби?
— Мэгги мне сегодня все рассказала. Говорю тебе, Джо, когда женщины злятся, они вываливают все. Не умеешь ты ладить с женщинами, Джо, отсюда и твои неприятности. Так что будем делать? Будешь мне помогать или как?
Официант подошел еще ближе, к самому столику, наклонился над ним, опустил голову. От его профессиональной выдержки не осталось и следа. Он выглядел, как очень опасный человек, настоящий бандит.
— А теперь послушай меня, Добби, — заговорил он едва слышно, почти шепотом. — Я немало сил положил на то, чтобы получить это место. Меня оно полностью устраивает. Но если ты заложишь меня, мне придется уйти.
— Да, а потом… что?
— Я знаю. Можешь мне не говорить. Я скажу тебе сам. Если ты заложишь меня, и мне укажут на дверь, все будет кончено. Мне понадобились годы, чтобы сюда устроиться, но вышибут меня за какие- нибудь пять минут. А потом деваться мне будет некуда. А как насчет тебя, Добби, как насчет тебя?
— Это ты о чем? — Похоже, мистеру Добби стало не по себе, потому что его лицо покрылось потом. — Меня ты заложить не сможешь, даже не думай об этом. Некоторые поумнее тебя уже пытались это сделать, но остались с носом.
С губ официанта сорвался смешок, самый короткий и неприятный, какой только слышала «Коричневая гостиная». Он оперся на одну руку, а вторую, сжатую в здоровенный кулак, вытянул перед собой.
— Я не собираюсь тебя закладывать, Добби, — прошептал он. — Я разберусь с тобой сам. Отправлю туда, где ты больше никому не доставишь хлопот. Другую работу я уже не найду, да и искать не буду. Свободного времени у меня будет много, и я потрачу его всё, до последней минуты, чтобы найти тебя. А уж когда найду, отплачу тебе сполна.
Мистер Добби выглядел уже не таким цветущим, как раньше, но старался не сдаваться.
— Я это уже слышал, и не однажды, и попытки такие предпринимались, да ничего не вышло.
— На этот раз выйдет, — пообещал официант. — И мне не придется все делать самому. Нас будет двое. Я знаю, где сейчас Ржавый. Он вышел из тюрьмы, ты в курсе, Добби?
— Ржавый вышел из тюрьмы, — кивнул мистер Добби, побледнев еще сильнее. — Но он умер.
— Не умер. Я с ним виделся и говорил, не прошло и двух месяцев, и знаю, где он сейчас. Он не прочь потолковать с тобой, Добби, совсем не прочь, только думает, что ты в Южной Америке. Жаль, ты не слышал, что он о тебе говорил, Добби, а ещё про то, что он с тобой сделает. Как только меня выгонят, я тут же пойду к Ржавому, и мы вместе начнем искать тебя, Добби. Учти, я говорю серьезно. Работая здесь, я не сую нос в чужие дела, но, оказавшись на улице, стану совсем другим, понимаешь?
— Понимаю, Джо.
Официант выпрямился.
— Так что со своим дельцем отправляйся куда-нибудь еще, Добби. Здесь тебе ничего не светит.
Мистер Добби встал, направился к двери.
— Ладно, Джо. Если тебе хочется, будь и дальше хорошим мальчиком. Счастливо оставаться.
Он старался держаться с прежней вальяжностью, но румянца на лице как не бывало.
Провожать его официант не стал. Постоял несколько минут у стола, глубоко дыша, как человек, чудом спасшийся от неминуемой смерти. Потом с ним словно что-то случилось: он как бы ссохся, глаза потухли, лицо сделалось бесстрастным, — короче, он вновь превратился в немолодого официанта. На столе его ждали стакан из-под виски и пустая бутылочка из-под содовой. Он их убрал.
— Вот мы и вернулись в исходную точку, — сказал первый молодой человек.
— Мне уже пора, старина, — ответил второй, присаживаясь на подлокотник кресла. — Завтра у меня трудный день.
— Чтобы пропустить стаканчик, время у тебя найдется.
Он позвонил, в «Коричневую гостиную» вошел тот же официант.
— Два виски, пожалуйста.
— Два виски, сэр, — повторил официант бесцветным голосом. — Да, сэр, — и отбыл.
Второй молодой человек зевнул, обвел взглядом гостиную.
— В следующий раз не останавливайся в этой дыре.
— Одну минуту, — воскликнул первый молодой человек. — После нашего ухода здесь кто-то побывал, постоялец или гость. Я чувствую запах сигарного дыма и вижу окурок сигары. Вы же знаете мои методы, Ватсон.
— Не могу в это поверить. Думаю, официант просто сидел здесь и курил от скуки.
Официант вернулся.
— Моя смена закончилась, сэр, но если вам что-нибудь потребуется, вас обслужит ночной портье.
— Спасибо, не потребуется. Возьмите деньги.
— Благодарю вас, сэр.
— Здесь по-прежнему очень тихо, официант.
— Да, сейчас очень тихо, сэр. — Официант взял поднос и вышел из гостиной.
— Неплохой парень этот официант, но, клянусь шляпой, что за жизнь!
— Что за жизнь! Ну… Cheerio!
— Cheerio!
ГЕНДЕЛЬ И ГАНГСТЕРЫ
Вероятно, в тот день в лондонском Сити можно было услышать великое множество нелепых дискуссий и споров. Но, конечно, самый странный и самый забавный из них затеяли эти двое. Начнем с того, что они были совершенно незнакомы друг с другом; происходил же их спор где-то между небом и землей в середине шахты лифта в очень высоком здании недалеко от Чипсайда.
Это был один из тех лифтов, которыми пассажиры — как правило с большой опаской — управляют сами. Первый пассажир, высокий, костлявый человек, вошел в лифт на верхнем этаже, где он по поручению одной провинциальной организации, известной под названием Ладденстальского кооперативного товарищества, посетил контору фирмы «Гроссман и Дженкинс, оптовая торговля рубашечными тканями». Лифт начал спускаться, но этажом ниже был остановлен, и управляющий «Юнайтед Тропикал Продактс
