процентов текущих расходов за первые три года… Кстати, здесь Стратеррик, но он, думаю, напрасно старается… Это, конечно, не значит, что вы можете что-либо предпринять до моего доклада. А его вы получите в свое время, когда надо будет. Пока что советую вам собрать на совещание заведующих отделами… Нет, Дрейк, вы не глава Дискуса, в лучшем случае вы его ноги.
Он осторожно положил трубку, увидел Шерли и подмигнул ей.
— Мне кажется, пора вернуться к нашим друзьям. Но куда это я поставил рюмку? Ага, спасибо, милочка. Допью-ка, пожалуй, до дна. — Держась за ее руку и медленно, неуверенным шагом идя по коридору, он сказал доверительно: — Дрейку я говорить не стал, чтоб не волновать его, но я с нетерпением жду этой поездки в Дербишир. Мы поедем в самом большом и старом «роллс-ройсе», какой уцелел в Западной Европе. Я его видел. Повезет нас Антонио — вы его уже знаете, он, кажется, черногорец. Мы берем с собой сумасшедшую кухарку и придурковатую служанку вместе с большим запасом консервированного мяса, пирогов с дичью, всего прочего, а также изрядное количество джина. Дербиширский дом, я думаю, раз в пять больше этого, и в нем годами никто не живет. К счастью, я прихватил с собой несессер, предвидя что-нибудь в этом духе. Как я недавно сказал Дрейку, в отличие от него я не лишен интуиции. Что такое, дорогая?
— Слышите? Ой, кажется, они поссорились!
— Так я и думал. Помните же, вы предупреждены. Скоро вам придется мобилизовать весь ваш такт. Есть он у вас, Шерли?
— Не знаю, мне про это еще никто не говорил. Я сделаю все, что смогу, Тим, и большое спасибо за предупреждение.
— Откровенность за откровенность, мадам! — кричал сэр Майкл, когда они добрались до большой поляны. — На мой взгляд, вы дурно воспитанная, дрянная, сумасшедшая старая ведьма. Ваша выдумка так же смешна, как вы сами, и я с величайшим удовольствием заявляю вам, что Комси отказывается принимать в ней какое бы то ни было участие. Шерли, где вы пропадали?
— Я пила чай, а потом звонила по телефону.
— Это я ее попросил, Стратеррик, — сказал Тим. — Каюсь. Беру вину на себя. Выпейте.
— Нет уж. Мы едем. Шофер где-нибудь здесь, Шерли?
— Да, сейчас я его позову.
Она была рада случаю и поспешила уйти. Уходя, она слышала, как разоралась эта жуткая старуха. Какая ужасная неприятность вышла! Гордость сэра Майкла уязвлена. На обратном пути ей придется черпать откуда-то такт буквально ведрами.
10
Снаружи были темень и дождь, а в машине царил интимный уют, располагавший, казалось бы, к взаимной откровенности, но не менее двадцати минут сэр Майкл молчал. Шерли не пыталась нарушить это молчание, но, набравшись смелости, придвинулась поближе к нему, а когда машина накренилась, она и не подумала отстраниться, а, напротив, постаралась напомнить ему о своем присутствии. Но мысли мужчины были заняты другим, и ведомству прикосновений он не уделял никакого внимания.
— Я, конечно, чувствую себя глупо, — заявил наконец сэр Майкл, обращаясь не столько к самой Шерли, сколько к мисс Эссекс, как к представительнице мировой общественности, — так чувствовал бы себя на моем месте всякий тщеславный человек. А вы, должно быть, уже заметили, что я очень тщеславен. Я вовсе не думаю сейчас об этой мерзкой старой карге и ее неслыханной выдумке, которую ни один нормальный человек даже на минуту не примет всерьез.
— Но я слышала, как мистер Кемп говорил об этом по телефону с сэром Джорджем Дрейком и сказал, что едет завтра с леди Бодли-Кобем смотреть ее дом в Дербишире.
— Счастлив слышать это. — Он произнес эти слова так, словно и впрямь был счастлив. — Кемп, конечно, сейчас крепко заложил за воротник, но то ли еще будет, когда он вернется с докладом, — у бедняги Дрейка глаза на лоб полезут. Кстати, Шерли, мне не совсем понятно, откуда у вас такая закадычная дружба с этим ничтожеством Кемпом.
— Ах, ничего подобного… просто он хорошо ко мне относится и…
— И к тому же такой милый! — продолжал сэр Майкл, приходя в бешенство. — Знаю все наперед. Не забывайте, он работал у меня в Комси. Так вот сейчас я расскажу вам, что такое Тим Кемп.
— Я вас слушаю, — сказала Шерли, выждав немного.
— Спросите кого угодно, и вам всякий скажет, что я не бог весть как серьезно отношусь к себе и к своей деятельности в Комси, — начал сэр Майкл медленно. — По по сравнению с Кемпом я воистину второй Джордж Дрейк. А это, право, чертовски досадно. И не в том дело, что он просто безответствен. Он настоящий очаг анархии и всякой чертовщины в учреждении. Право же, он служит какой-то неведомой потусторонней силе, какому-то злобному божеству в женском обличье — видимо, именно поэтому вы, женщины, бессознательно всегда на его стороне. Вот кто настоящий подрывной элемент, а раз так, ему не место на государственной службе. Когда мне удалось наконец выдворить его из Комси, я заявил, что он вернется туда только через мой труп. Такие люди, как Джордж Дрейк или наш Дадли Чепмен, считают, что он просто тупой и ленивый пьянчуга, — и, без сомнения, это так и есть, — но они не понимают того, что я понимал всегда: по-своему он на редкость хитер и сообразителен. И от него жди всяких пакостей.
— Да что вы, он такой безобидный, уверяю вас!
— Вам так кажется? Не верьте этому, Шерли. Взять хотя бы эту идиотскую историю с Бодли-Кобем. Спорю на пять фунтов, что Джордж Дрейк нарочно напустил на нее Кемпа, после того как у других ничего не вышло, решил втравить его в историю, чтоб он не пакостил в Дискусе. А что вышло? Он устраивает сумасшедшую вакханалию. И непременно впутает Дрейка в какое-нибудь безумное дело. Да еще меня поставил в дурацкое положение. И какая наглость — налакался джину с этой старой ведьмой, а потом как ни в чем не бывало увел вас куда-то…
— Но он видел, что мне ужасно неловко и нужно… попудрить нос… и выпить чаю…
— Когда мы познакомились, — перебил ее сэр Майкл мрачно, — вы сказали, что он пригласил вас позавтракать и вы разговаривали обо мне…
— Да, разговаривали. Но он сказал только, что вы умный, но несчастный…
— Знаю, знаю. И это все?
— Больше я ничего не помню.
— Ничего? Ровным счетом? Вы уверены?
Он вдруг повернулся к ней, быстро протянул руку у нее за головой и, прижав ладонь к щеке девушке, обратил ее лицо к себе. Он поцеловал ее, и, как она ни старалась, но не сумела отстраниться, оставив этот поцелуй без ответа.
Он достал портсигар — очень изящный и, как видно, золотой, она не сомневалась, что это подарок какой-нибудь женщины, богатой, необычайно изощренной, порочной женщины, — но не открыл его.
— Ну хорошо. Где бы нам с вами пообедать? — спросил он каким-то хриплым, неестественным голосом.
Она почувствовала дрожь во всем теле. Вот он, решительный миг.
— Я обещала быть дома. Но мне ужасно не хочется расставаться с вами, особенно после такого трудного и неприятного дня. Отчего бы вам не пообедать у нас? Я предупредила маму, что вы, может быть, придете… Майкл.
— Спасибо, Шерли, — услышал он свой голос. — Дайте-ка мне подумать.
Думать нужно было быстро и серьезно. Он сразу понял, что сегодня она не согласится пообедать с ним, а так как он с самого начала рассчитывал на это, именно на это, ему грозил пустой и тоскливый вечер. Но еще неизвестно, что хуже — провести такой вечер или принять ее приглашение: какой-нибудь противный домик на окраине, персиковый компот, мама, папа и сама Шерли, преобразившаяся, и, быть может, навсегда, в обыкновенную машинистку, пришедшую домой с работы! Но, с другой стороны, может быть, это избавление, выход из ловушки: может быть, придет конец его смешной влюбленности, которая там, в присутствии мамы с папой, будет слишком уж нелепой. Конечно, час-другой он будет выглядеть
