Он не шелохнулся, и сначала ей показалось, что он не слышал ее. Потом сделал глубокий вздох, расправил плечи, словно подготовился.
— Ничего, все в порядке.
Но голос звучал не слишком бодро. Ренни вдруг ужасно захотелось обнять его, прижать к себе, защитить от того, что причинило ему такую боль.
— Вас расстроила Медлин? Она не со зла. Действует из лучших побуждений, а с людьми обходится немного грубовато.
Джесси наконец понял, что Ренни слишком обеспокоена.
— Нет, она весьма милая женщина, очень волнуется за вас. Даже спросила, каковы мои намерения.
— Она хотела сделать, как лучше. Идемте. — Ренни потянула его из зябкой тени на солнце. — Я не позволив вам увиливать от обязанностей главного разбрасывателя опилок. Если хотите, чтобы вечером я разделила с вами ужин и оплатила половину, нужно потрудиться днем. — Увидев, что хмурое выражение на его лице понемногу исчезает, Ренни поддразнила: — Хотя адвокаты никогда, видимо не занимаются тяжелым физическим трудом.
— Неправда, — засмеялся Джесси, — я прекрасно знаю, что такое физический труд. Иногда мне приходись точить карандаши, а однажды и вовсе без помощи секретарши донес до стола папку с документами.
— Отлично, могу сказать только одно: рада, что среди нас оказался человек, умеющий ловко обращаться с лопатой, ибо скоро начнет темнеть.
Онуспел схватить ее, и Ренни после символического сопротивления положила сначала руки ему на плечи, затем обняла за шею, запустила пальцы в волосы. Когда губы встретились, она с жадностью отдалась поцелую, надеясь, что этого ей будет достаточно.
— Так кому достанется последний кусок? — спросил веси, расправившись с остатками еды на своей тарелке.
— Полагаю, надо быть вежливой и оставить его вам, — ответила Ренни, — особенно после того, как вы не позволили мне заплатить за ужин.
— Прекрасно! — Джесси потянулся за единственным куском пиццы.
Но не успел. Ренни схватила тарелку и отодвинула подальше, чтобы он не смог достать.
— Одну минуту. Я сказала, что надо быть вежливой, я не говорила, что буду.
— Ну, Ренни, моему растущему организму требуется можно больше пищи. Я должен съедать все, что попадается на глаза.
— Тогда разрежем этот славный кусочек точно посередине, и я возьму ту часть, в которой больше грибов.
Он сделал вид, что обдумывает ее слова.
— Хорошо, но только резать буду я.
Поколебавшись, Ренни отдала ему тарелку и внимательно следила, как он примеряется, затем делит остаток пиццы на две равные части.
— Вот. Довольны?
— Вы отлично справились.
Она подождала, пока Джесси возьмет свою долю, потянулась за своей, но за это время он успел схватить нож, отрезать краешек от ее куска и сунуть в рот.
— Предатель, это же была моя пицца! — возмутилась Ренни. — Тогда отдайте мне другой кусок!
— Нет, леди. Вы договорились со мной, то есть наняли, чтобы я поделил оставшееся. Сделка была зарегистрирована мною, вашим личным адвокатом, выполнив работу, я взял свой гонорар; а также плату труды, — довольно улыбнулся Джесси.
— С какой стати?
— Все очень просто. Вот это, — указал он на свою тарелку, — мой гонорар. А кусочек от вашей доли компенсация за энергию, затраченную на проведение данной трансакции.
Ренни засмеялась и с удовольствием съела то, что осталось.
— Никогда не знаешь, говорите вы всерьез или шутите.
— А как вы отнесетесь к моему желанию провести вами завтрашний день? — Внимательно глядя на нее, он потягивал через соломинку лимонад и ждал ответа.
Ренни видела, что он постепенно избавляется от того непонятного состояния, в которое впал после разговора Медлин. Он расслабился только в ресторане и, кажется был доволен собой. Мысль провести с ним целый день наедине, без девочек, показалась ей весьма заманчивой.
— Почему бы и нет? Что вы предлагаете?
— Можно съездить на острова Сан-Хуан. Если погода будет хорошая, как сегодня, погуляем на свежем во духе. Если будет дождь, отдохнем в салоне парома.
Конечно, поездка на острова может стать чудесной, а еще чудеснее провести время с Джесси.
— Мне нравится, согласна. Как вы думаете, во сколько мы вернемся?
— Даже объехав все острова, мы будем дома не позднее шести. Устраивает?
— Вполне. Только нужно позвонить свекрови и договориться с ней. Если это не помешает ее планам на завтрашний вечер, в шесть будет нормально.
— Раз уж вам нужно позвонить, может, отправимся но сейчас? Не знаю, как вы, а у меня все косточки болят, напоминая о перелопаченной горе опилок. — Джесси со стоном поднялся и помог встать Ренни. — Пойдемте, леди, надо спешить. Тогда я буду уверен, что не усну за рулем и доставлю нас обоих домой в целости и сохранности.
Они вышли на улицу и направились к стоянке.
— Я бы не смогла четыре раза объехать квартал, чтобы найти место. Будь я на своем фургоне, то оставила бы его возле ресторана, — вздохнула Ренни.
— Наверное, это похоже на манию, только я ненавижу, если кто-то ставит машину слишком близко к моей, — сонно произнес Джесси, в то же время умудрившись придать голосу некоторую воинственность.
Роннипоняла, что ее удручает. Машина Джесси слишком напоминала ей о тех вещах, которыми старательно окружал себя Робин и к которым был привязан всем сердцем.
Разумеется, поврежденный «БМВ» стоил бы вам нескольких баллов в игре.
— Какой игре?
— Я называла ее «Молодые, богатые, деловые», — сказала она и тут же поняла, как обидны для него ее слова.
— Продолжайте.
Да, так и есть, в его голосе определенно появился холодок.
— В какой-то момент я осознала, что есть вещи, которым Робин придает особое значение, считая, что они создают имидж преуспевающего молодого руководителя.
В темноте она почти не видела лица Джесси, поэтому незнала, как он отреагировал. Началось с шутки, а теперь над их зародившимся взаимопониманием нависла серьезная угроза.
— Какие вещи? — бросил он.
— Извините, я не собиралась заострять на этом внимание.
— Ничего, просто мне хочется понять, что вы имеете в виду.
Ренни заколебалась, встревожено посмотрела на него, потом все — таки ответила:
— Когда Робин стал ценить вещи больше, чем нас с Бекки, я придумала классификацию и оценки для внешних атрибутов успеха. Например, одежда от известных модельеров оценивалась в десять баллов, престижные рестораны — пятнадцать, кофеварка-эспрессо — пять. Когда он водил меня на приемы, где я никого не знала, я развлекалась тем, что подсчитывала очки.
Остаток пути до машины оба молчали, так же сели, пристегнулись и поехали в сторону шоссе. Ренни лихорадочно искала новую тему для разговора.
— Во сколько же оценивается у вас последняя модель «БМВ»? — спросил он.
От его безразличного невыразительного голоса Ренни пробрала дрожь. Даже холодный ветер на улице не казался ей таким пронизывающим.
