по невидимому следу ведет. Сусанин!..
— Я тебя в последний раз предупреждаю, Вадим: не давай ему никаких данных! И сам зарекаюсь давать. Провокатор!.. Гавкнулись сегодня пельмени у Кати, как бы еще самого Алексея Иваныча не пришлось подключать, — сокрушался Каменев в «Волге», подобрав Нежина в условленном месте и направляясь в «Альтернативу».
— Ну дай ему раскрутиться, Саныч! Соберет свою базу данных, тогда и отказать не грех. А может, мы к нему перебежим, а? — улыбался спокойный и рассудительный Нежин.
— Раскатал губу! Возьмет он нас, как же! Держи карман… Мы для него все равно что алмазный штырь в груди Прометея — ни вздохнуть, ни…
Уже у самой «Альтернативы» Каменев дозвонился-таки до Француза, но тот коротко и ясно ответил, что сегодня — конституционный выходной и никто не вправе вмешиваться в его личную жизнь и что сейчас он находится на загородной прогулке с дорогой для него женщиной; просил извиниться перед Илларионовыми и пожелал всем приятно провести время за несомненно вкусными пельменями и не менее вкусной водкой…
— Блядун несчастный! — бросил трубку Каменев, понимая, что разговаривать с ним о деле бесполезно, так как официально он ни в чем не уличен и потому свободен, насколько может быть свободен человек, живя в обществе себе подобных. — У него жена в Париже, а он с какой-то «дорогой» женщиной… С валютчицей, что ли?.. Так пусть тогда сначала пятьдесят тысяч вернет, которые у меня брал на обои.
Нежин посмеивался в кулак, стараясь не усугублять и без того плохого настроения друга, вознамерившегося попить водочки под сибирские пельмени дочери следователя из Генпрокуратуры.
Так, обсуждая достоинства и недостатки владельца бюро «Шериф», прозванного с руки Старого Опера Французом, они доехали до «Альтернативы», где их ждал Артур Новожилов, выдернутый из постели с температурой 37,2, можно сказать, «легочной» температурой, но в просьбе Нежина не отказавший.
Водку Каменев зарекся пить принципиально, пока не «проделает брешь в сплошной стене недоразумений», как он поэтически выразился вопреки себе с утра пораньше, но по банке пива каждому все же взял, и через полчаса они сидели в информационном отделе перед дисплеем, слушали рассказ Новожилова о последних «посиделках» с «заочно необразованным» и о том, что представляло для него интерес.
— Вот его, значит, куда понесло! — загрызая пиво солеными орешками и не отводя взгляда от дисплея, негромко произнес Каменев. — Не по плечу стал сук рубить, бродяга. Такого кита, как Майвин, года два крутить — и то не раскрутишь. Вон, глянь, списочки-то!.. Генерал Егоров из главка… Лелюш Никита Вячеславович, зам Куликова… Ганелин Леня — полковник из оперативного на Огарева… Вот этот… Проскурняк… из Думы, что ли?..
— Кажется, — проговорил Нежин. — Генерал Детройтов Николай Лукич — из Первого главного управления… Пащенко — это Центробанк, мы в его отделе зарплату получаем… А вот — минфиновец Будущак, в прошлом месяце фирму его жены проверяли…
— Хорошие коттеджи этот Майвин предлагает, — мечтательно сказал Новожилов, — отчего не построиться? Были бы у меня деньги…
— Так-то оно так, — проворчал посерьезневший Каменев, — только что от этого Майвина Французу нужно?
— Коттедж решил построить под фирму, что же еще, — пошутил Нежин.
— Говорил, ищет спонсора, — язвительно сообщил больной Новожилов. — Собирается филиалы бюро «Шериф» в Испании и Бельгии открывать.
Нежин и Каменев засмеялись:
— Кого ты слушаешь, Артур!.. А ну, задержи-ка… Фамилия Ямковецкого привлекла внимание Каменева особо, и он долго выпытывал у Новожилова, что именно хотел Француз узнать о человеке, который, по данным ГУИНа, отбывает наказание в ИТУ КЩ-1354 в Петушках. Кроме того, что Ямковецкий внезапно разбогател, разделил с Майвиным контрольный пакет, а после забрал свою долю — незадолго до суда, Каменеву стало ясно, что пиво кончилось, а сидеть за компьютером и гадать можно хоть до скончания века, поэтому он поблагодарил ребят и откланялся, упросив Новожилова не в службу, а в дружбу держать «лапу на пульсе», пока что-то не прояснится.
— Поеду с тобой покатаюсь, — посмотрел на часы Нежин. — Пусть женщины сами пельмени едят. Женьки нет, тебя нет, что мне там делать?
Позвонил стажер Игорь Савчук, посланный в институт Склифосовского.
— Что он говорит, Игорь? — с надеждой спросил Каменев,
— Говорит он мало и плохо, но, насколько я понял, какие-то бандиты ворвались к нему в офис сразу после того, как оттуда вышел частный детектив Столетник с какими-то бумагами, полученными по факсу. Требовали копии этих бумаг и хотели узнать, откуда их переслали. Александров им ничего не сказал, за что и поплатился.
— Все?
— Нет. Еще говорит, что накануне этот Столетник оформил у него доверенность на управление автомобилем. «Опель» коричневого цвета, номер не помнит, копии сгорели или их похитили. Я проверил в отделении милиции — в перечне изъятых на хранение документов доверенности нет.
— Купил он его, что ли, этот «Опель»?
— Взял на время у товарища.
— Фамилию не помнит?
— Вроде Квинт фамилия, Анатолий Квинт. Между прочим, отец этого Александрова в прошлом — Замминистра юстиции, так что делом о налете на нотариальную контору занимается пол-управления, как бы нам еще чего объединять не пришлось…
Каменев посмотрел на Нежина, выругался про себя.
— Час от часу веселее! — сказал вслух.
— Сейчас здесь ребята из Восточного округа его охраняют.
— Пусть охраняют, Игорь. Машиной я сам займусь.
— Какой машиной-то, Сан Саныч? Жена Александрова Анна утверждает, что в больницу этот Столетник приезжал на «Ауди» фисташкового цвета, и Александров никакой доверенности на нее не оформлял. Понимаете?
— Нет.
— То есть он оформил одну, а ездит на другой — явно заметает следы. Я так думаю, следили за ним, и он специально…
— Ты вот что, стажер! — рявкнул Каменев раздраженно. — Ты меньше думай, ладно?! Делай, что тебе говорят, и пореже инициативу проявляй, не то рано постареешь!..
— Понял, — упавшим голосом проговорил Савчук.
— Понял он!.. Ни черта ты не понял! Муниципалы что-нибудь об этом Столетнике знают?
— Не спрашивал.
— И не спрашивай! Вообще эту фамилию забудь и не вспоминай без моего письменного разрешения. Не то я тебе голову откручу!
Каменев бросил трубку, коротко пересказал Нежину суть разговора.
— И что? — насторожился тот.
— А то, что фисташковую «Ауди-100» видели соседи убитого Матюшина и Давыдовой неподалеку от дома номер четыре по Серебряноборской. Их показания запротоколированы, хотя номер никто, конечно, не запомнил. И человека, приехавшего на ней, никто описать не смог, но показали, что кружила эта «Ауди» вокруг дома долго, а потом стояла там часов пять. — Каменев достал блокнот, открыл его на букву К. — А ну стой-ка, Володя, — положил руку на плечо водителю. — Поехали заглянем на Вторую Прядильную. Телефон я не записал, теперь мотайся, время теряй!..
— Может, по справке?
— Да у меня и адреса точного нет, в старом блокноте где-то. Это тот самый Квинт, через которого я в девяносто втором с покойничком Матюшиным повстречался. Женькин приятель, автомеханик. «Москвич» мой перекрашивал прошлой весной…
Минут сорок прошло, прежде чем они доехали до Толи Квинта. Каменев квартиру вспомнил, но,
