Шериф жарко задышал ему в ухо.
По мере приближения к шоссе Энтузиастов движение становилось оживленнее. Женька перестраивался из ряда в ряд, обходя груженые тихоходы, и мысленно готовился к предстоящей встрече. «Плохо ориентируется — не москвич?.. — продолжал обдумывать телефонный разговор. — Не обратился в милицию — рыло в пуху?.. Звонил из автомата — опасается прослушивания?..» Миновав шоссе, он проехал по Свободному проспекту и повернул направо, на улицу Металлургов. «Черт с ним, — отбросил он преждевременные догадки и, следуя наставлению Валерии, улыбнулся. — Будь проще, Стольник, — подмигнул в зеркальце, — и к тебе потянутся клиенты».
Справа оставались Терлецкие пруды. Он решил, что в случае, если сделка не состоится, непременно остановится здесь на обратном пути и выпустит побегать Шерифа — себе в утешение, ему на радость.
— К Валерии в Париж поедем? А, Шериф?.. — пес насторожился и замер, шевельнув обрезанными ушами. — Помнишь Валерию?
Услыхав знакомое со щенячества имя, Шериф радостно тявкнул. Женька засмеялся и переключил скорость: в его распоряжении оставалось пять минут. За длинными рядами торговых точек, одинаковых, как товары в их витринах, виднелся указатель поворота на Мартеновскую. Женька выключил сигнал поворота и занял крайнюю левую полосу.
Мартеновская была довольно невзрачной улицей с постройками пятидесятых годов и усыпанными желтой листвой тротуарами. За четырнадцатым домом стоял шестнадцатый, и Столетник подумал, что двухэтажное строение барачного типа в глубине двора между ними и есть, вероятно, 14а. Он развернул машину, остановился у противоположной, нечетной стороны.
— Охраняй, Шериф, — Сказал он, отстегнув ремень и осматриваясь. Ничего, что могло настораживать, не заметил: машины — в основном «запорожцы» и «москвичи», если не считать синего «форда» с тонированными стеклами — были припаркованы вразброс; спешили во всех направлениях обремененные грузом повседневных забот прохожие; несколько человек стояло на остановке 125-го маршрута.
Женька вышел из машины, захлопнул дверцу и перешел на противоположную сторону, поеживаясь от холода. «Пора бы теплую куртку достать», — подумал он, направляясь во двор. Как Женька и предполагал, похожий на барак дом с пожелтевшей от времени штукатуркой и грязными серыми потеками под карнизом был под номером, названным клиентом. Не спеша и не подходя к дому близко, он с беспечным видом обошел его вокруг, отметив пожарную лестницу на торце, отсутствие балконов и лоджий, чердачное окно на бурой жестяной крыше и недавно (незакрашенные пятна цементного раствора, белые, незапылившиеся еще четырехгранные прутья) установленные решетки на угловых окнах второго этажа. Он вошел во второй подъезд, над дверью которого была прикреплена некогда синяя табличка с едва различимыми цифрами «9 — 16». Подъезд был сквозным; вниз вела подвальная лестница. Дом как дом, ничего особенного — старый, построенный в начале пятидесятых пленными немцами, таких еще немало в Москве. Все детали внешней обстановки Женька отмечал формально, памятуя о первом правиле сотрудника службы безопасности, которому в пору его работы в «Волке» обязывал следовать тогдашний шеф Немчинский: «
Он поднялся на второй этаж по цементной, с осыпавшимися ступеньками лестнице. Обитая лакированными рейками дверь шестнадцатой квартиры отличалась от остальных, обтянутых потертым дерматином, а то и вовсе крашенных казенного цвета краской. Он посмотрел на часы — опоздал на семь минут, нажал кнопку звонка и стал перед глазком. Через несколько секунд послышались едва различимые шаги и чей-то изучающий взгляд ощупал его с головы до ног.
— Кто вы? — спросил старческий голос.
— Вы мне звонили, — ответил Женька негромко, так, чтобы его мог слышать только хозяин.
Лязгнул засов. Щелкнул ключ. Звякнула цепочка. Дверь отворилась, и Женька увидел перед собой старого еврея с черными, до плеч, немытыми волосами и жидкой, но довольно длинной вьющейся бородой. На нем была длиннополая подстежка от демисезонного пальто, достававшая до колен, и новые черные ботинки без шнурков. «Здравствуйте, ребе», — едва не вымолвил Женька, разочаровавшись в клиенте с первого взгляда.
— Входите, прошу вас, — хозяин указательным пальцем поправил на переносице круглые очки в пластмассовой оправе и отступил в темноту прихожей, пахнувшей сыростью и нищетой. «Влип, — понял Женька. — Ну, что ж…
Он поздоровался и переступил порог.
Дверь оказалась с секретом: металлическая изнутри, с кодовым четырехригельным замком, она, казалось, способна была выдержать танковый таран и уж никак не вязалась ни с обликом хозяина, ни с убогой обстановкой однокомнатной квартиры.
— Чаю? — спросил еврей, выдвигая из-за круглого стола то, что раньше называлось венским стулом.
— Спасибо, — неопределенно ответил Женька, оттягивая время для принятия решения.
— Одну минуту, только что закипел.
Хозяин удалился на кухню, и Женька видел в открытую дверь, как он суетится, высыпая в вазочку сушки и переливая что-то в заварочный чайник. Сквозь серую прозрачную занавеску на окне была видна новенькая решетка. Помимо старомодной «стенки», за стеклом которой вперемешку стояли посуда и несколько затрепанных фолиантов, в комнате, одновременно служившей спальней, гостиной и кабинетом, была деревянная кровать, наспех накрытая выцветшим покрывалом, на полу лежал протертый до дыр текинский ковер. Новизной отличались разве что салатового цвета телефонный дисковый аппарат рижского производства и настольная лампа на шарнирах, привинченная к круглому раздвижному столу.
Хозяин вернулся с двумя чашками прозрачного чая и сушками на подносе.
— Прошу вас, — поставил он одну чашку перед Женькой. — Меня зовут Изгорский Юрий Израилевич.
— Евгений Викторович Столетник, — отрекомендовался Женька и, чтобы получить основание не прикасаться к теплому и безвкусному чаю в плохо вымытой чашке, поспешил перейти к делу: — Скажите, что заставило вас обратиться к частному детективу?
Изгорский присел на краешек стула и принялся довольно усердно размешивать ложечкой сахар.
— Видите ли, я толком не знаю, чем занимаются частные детективы…
«Ни фига себе!» — едва не вырвалось у Женьки.
— Но предполагаю, что вы можете мне помочь. Меня подкупило, не скрою, обещание… э-э… конфиденциальности ваших услуг. Правда, я не знаю, что может быть гарантом этого, но так или иначе, не вижу для себя другого выхода…
Женька молча выжидал, пока он выговорится.
— Мне нужна охрана, — неожиданно закончил Изгорский и, сняв очки, с прищуром уставился на Женьку.
— Охраной занимается специальное агентство, — ответил нелицензированный детектив, едва сдерживаясь. — Оно предоставляет охранников и телохранителей по договору, А я занимаюсь расследованием преступлений, — объяснил он, не вдаваясь в подробности и упреждая возможную просьбу Изгорского предъявить удостоверение детектива, поспешил заверить его в своей компетентности — сунул под нос удостоверение охранника-телохранителя, выданное в «Стрельце»: — Правда, лично у меня есть допуск и к подобного рода деятельности.
Вопреки его ожиданию, Изгорский поднес к глазам очки и на протяжении нескольких секунд внимательно изучал предъявленный документ.
— Вот-вот, — сказал он удовлетворенно. — Я как чувствовал. Именно в ваших услугах я и нуждаюсь. Скажите, а вы имеете отношение к государственным э-э… организациям?
— Что вы имеете в виду? Органы внутренних дел контролируют мою деятельность согласно соответствующему положению, разумеется.
— И вы будете обязаны доложить о…
— Юрий Израилевич, — Женька не собирался просвещать этого чудака в области взаимоотношений частных детективов с государственными структурами, — давайте оговорим сразу: если вы совершили
