никаких следов этой партии до сих пор обнаружено не было!..
— Все?
— Нет, не все. Алексей Иванович! В деле был как раз «бушман». Его опознали сразу. Точнее, не его, а патроны 41АЕ израильского производства «экшн экспресс» Их узнать нетрудно — диаметр фланца меньше диаметра гильзы. Мы на «МС-15» [2] посмотрели — оно!.
— Что «оно», Слава? Ты не захлебывайся, говори спокойно. Где он был?
— Из него застрелили депутата Госдумы Филонова!
Илларионов продержал трубку у уха секунд пятнадцать, прежде чем положил ее на тангенту.
— Что там? — спросил Чехерев.
— «Бушман» идентифицировали, Константин Васильевич, — вздохнул следователь, глядя перед собой на дорогу. — Из него стреляли в Филонова.
Оба надолго замолчали. Петрович, почувствовав, что произошло что-то важное, прибавил скорость.
И Чехерев, и Илларионов знали: расследование убийства депутата на контроле Госдумы и Президента страны.
После обильного возлияния и многочисленных тостов за здоровье Петра и успех Ники устроили танцы в гостиной, отодвинув стол и свернув ковер. Петр ставил на допотопный проигрыватель «Ландыши», «Черного кота», песни Ободзинского, и старые шлягеры неизменно вызывали восторг.
— Балдеж! — говорила Ника, перемывая на кухне тарелкй. — У нас там все такие скучные, а здесь… Жень, а что, Петр не женат?
— Нет пока.
— А почему?
— Не нашлась еще такая.
— Ну уж!..
В комнате царило веселье — всех смешил Горохов, рассказывавший старую байку, выдавая ее за историю из своей студенческой жизни.
— …и вот сидит она на лавочке и плачет. Денег нет, а цинковый гроб — удовольствие дорогое, да и перевозить его можно только машиной или грузовым самолетом. В морге торопят. «Заберите мужа!» А куда она его заберет в чужом городе?.. Мы тогда на четвертом курсе учились. Денег, сами понимаете, облом, а выпить охота. У нее было полсотни, ну мы и согласились его за эту сумму в Калинин доставить. Потроха вынули, зашили — все как полагается… В костюмчик одели, взяли под руки — в такси и на вокзал, как будто он пьяный значит. Подходим к вагону, проводник выпендриваться стал мы ему — трояк в зубы, уломали. Втащили в купе, бросили на верхнюю полку, а сами в тамбур покурить пошли…
Все покатывались со смеху, и только майор Маша Коноплева причитала:
— Фу! Саша не говорите глупостей!.. Скажите, что это неправда!..
Горохов с неподдельной серьезностью бил себя в грудь:
— Да ты что, Маша, мне не веришь?! Гадом буду!
— Давай дальше! — подзадоривали остальные.
— А тут в купе четвертый пассажир пришел и стал на полку тяжеленный чемодан запихивать. Чемодан этот сорвался, да ка-ак врежет по трупу! А мужик-то не знал — думал, что спит человек. Глянь — а он не дышит. «Ну, все, — думает, — убил». Выглянул из купе — никого. Открыл окно да выкинул покойничка. Шито-крыто, значит. Мы покурили, возвращаемся… нету! Я сперва подумал, купе перепутали. «Где, — спрашиваю, — тот товарищ, который с нами едет?» А он мне прямо в глаза смотрит, не мигая: «А-а, этот, — говорит. — в тамбур покурить вышел».
Фраза Коноплевой «Боже, какой ужас!» вызвала новый приступ хохота.
Потом слово взял Петр.
— Братцы мои! — сказал он, подняв бокал с вином. — Спасибо вам за все хорошее. Я призываю еще раз выпить за рождение артистки, знакомством с которой мы будем скоро гордиться. За вас, Ника!
Все загалдели, зазвенели бокалами, на Нику обрушился шквал поздравлений и аплодисментов. Петр поставил пластинку с медленной мелодией и, включив вместо люстры настольную лампу, пригласил Нику на танец…
Женька беседовал на кухне с экстрасенсом Володей, оказавшимся обаятельным и умным человеком.
— Знаешь, что означает библейское выражение «Правая рука не знает, что делает левая»? — говорил он. — Оно означает, что не нужно делать добро так, чтобы все это видели. Мне абсолютно наплевать — признают, не признают, верят, не верят. Я вообще стараюсь не вникать во все эти споры — что научно, что псевдонаучно. Сам когда-то стоял на материалистических позициях и не называю материализм «вульгарным», как сейчас модно. Почему бы не предположить, что в ходе эволюции живые организмы выработали способность предвидения?.. Животные ведь заранее знают, какая будет зима, и в соответствии с этим знанием заготавливают пищу, оборудуют гнезда. Не надо ничего объявлять сверхъестественным и невозможным, биополе реально, как мы с тобой, и запросто фиксируется приборами. У одних оно сильнее, у других слабее, при соприкосновении поля выравниваются, как будто из полного сосуда жидкость переливается в пустой, и вот они уже заполнены одинаково наполовину. Что такое светящиеся нимбы над головами святых? Да признак высокоактивного поля! Это были люди с сильным полем и могли влиять на тех, у кого поле слабее. Вот и все!.. Что мне рвать и метать в спорах с врачами- официальщиками? Помнишь, у Галича: «Не бойся сумы, не бойся тюрьмы, не бойся ни мора, ни глада, а бойся единственно только того, кто скажет: я знаю, как надо». Отрицать вообще что бы то ни было безнравственно, как минимум — неприлично. Откуда ты знаешь, может, это и есть самый настоящий, кондовый, по всем законам физики материализм?.. Читай Вернадского, Чижевского, Гурвича, Бауэра…
Женька налил в маленькие, с наперсток, рюмочки коньяк.
— Н-да, — сказал он скептически, — если тебе в НИИ МВД лабораторию дали, трудно возражать.
— Ну и что? Подумаешь! Поздно дали, между прочим. В Штатах экстрасенсы давным-давно убийства пачками раскрывают… Ладно, давай выпьем!
— Будь!..
В гостиной на диване Горохов обрабатывал Коноплеву
— Поедем ко мне, — предлагал, — я тебя бананами угощу. У Петьки нет бананов, а у меня есть.
— Не хочу, — сопротивлялась та, — от вас трупами пахнет.
— Сама ты… трупом пахнешь!
Петр танцевал с Никой.
— Вы хорошо танцуете, Петр, — говорила она.
— Танцую впервые за… не помню уж, сколько лет.
— Очень заняты работой?
— Как вам сказать… Почему-то в моей жизни было немного счастливых дней. Вот сегодня — один из таких. Спасибо вам.
— Это все Женька…
Изрядно набравшийся помощник прокурора и Каменев прилипли к Рае и Гале, периодически меняя их как партнерш по танцу.
— Искать убийц — это ваше дело, — говорил Гале Перфилов, — а мое — собирать доказательства.
— Я — искать, вы — изобличать, а любить кто будет? — повиснув на нем, томно спрашивала Галя.
— Как кто? А Иисус Христос зачем?..
Каменев обнял Раю так, чтобы она не могла видеть бокал в его руке и, изредка прижимаясь лицом к ее щеке, незаметно попивал шампанское.
— А почему Петр все время такой грустный? — спросила Рая, делая вид, что не замечает маневра.
— А он, понимаешь, родился не вовремя: все красивые девушки на двадцать лет моложе, вот и грустит…
